Александр Солженицын - Двести лет вместе. Часть первая

Мы уже писали о строительстве и эксплуатации российских железных дорог тремя братьями Поляковыми, Блиохом, Варшавским. Кроме самых первых линий (Царскосельской и Николаевской) – затем большинство железных дорог строились концессионерами, и среди них евреи занимали видные места; «но с 1890-х гг. их строило главным образом государство». Зато в 1883 под руководством Давида Марголина создалась крупное судоходное общество «по Днепру и его притокам», основными акционерами которого были евреи. В 1911 флот общества насчитывал 78 пароходов, осуществляющих 71% всех перевозок по Днепру» [1039]. Иные общества действовали по Западной Двине, Неману, затем они переходили и на Мариинскую систему и на Волгу.

Был и десяток крупных еврейских нефтяных фирм в Баку. «Крупнейшими среди них были фирма «Мазут», принадлежавшая братьям С. и М. Поляк и Ротшильдам», и «имеющее за собой Ротшильда… Каспийско-Черноморское товарищество». Эти фирмы не имели права на нефтедобычу, но занялись обработкой нефтепродуктов и вывозом [1040].

Наиболее ярко выражалась экономическая деятельность евреев в финансовой системе страны. «Кредит давно уже стал как бы родной стихией евреев. Евреи создали новые формы кредита и усовершенствовали старые… Большую роль сыграли евреи в лице отдельных крупных капиталистов и в организации акционерных коммерческих банков. Евреи дают не только банковую аристократию, но и массу служащих» [1041]. – Созданный ещё в 1859 в Петербурге банк Евзеля Гинцбурга поднялся и укрепился благодаря своим связям с Мендельсонами в Берлине, Варбургами в Гамбурге, Ротшильдами в Париже и в Вене. Но в финансовом кризисе 1892, «вследствие отказа правительства поддержать[займами] его банкирский дом», как было дважды раньше, Е. Гинцбург вышел из банкирской деятельности [1042]. К началу 70-х годов целую сеть банкирских домов учредили братья Яков, Самуил и Лазарь Поляковы: Азово-Донской Коммерческий банк (затем его возглавил Б. Каминка), Московский Земельный банк, Донской Земельный банк, Банк Поляковых, Международный банк и ещё «несколько коммерческих банков, образовавших впоследствии Соединённый банк». – Сибирский Торговый банк возглавил А. Соловейчик, Варшавский Коммерческий банк – И. Блиох. И ещё в других крупнейших банках на видных местах были евреи (Зак, Утин, Хесин, А. Добрый, Вавельберг, Ландау, Эпштейн, Кронгольд). И «только в двух крупных банках (Московском Купеческом и Волжско-Камском) евреи не были ни в… дирекци[и], ни среди служащих» [1043]. Все три брата Поляковых имели чин тайного советника и, как упомянуто, возведены в потомственное дворянство [1044].

Таким образом, уже к началу XX века черта оседлости себя изжила. Она не помешала евреям занять прочные позиции в самых жизненно важных областях народной жизни, от экономики и финансов до интеллектуального слоя. Черта уже не имела практического значения, провалилась и экономическая и политическая её цели. Зато она напитывала евреев горечью противоправительственных чувств, много поддавая пламени к общественному раскалу, – и ставила клеймо на российское правительство в глазах Запада.

Да ведь Российская Империя и весь XIX век и предреволюционные десятилетия, по медлительности и закостенелости бюрократического аппарата и мышления верхов, – где только и в чём не опоздала? Она не справлялась с дюжиной самых кардинальных проблем существования страны: и с гражданским местным самоуправлением, и с волостным земством, и с земельной реформой, и с губительно униженным положением Церкви, и с разъяснением государственного мышления обществу, и с подъёмом массового народного образования, и с развитием украинской культуры. В этом ряду она роково опаздывала также и: пересмотреть реальные условия черты оседлости и как они влияют на положение в государстве. – Российские власти больше чем за столетие так и не сумели решить проблемы еврейского населения: ни в сторону приемлющей ассимиляции, ни чтоб оставить евреев в добровольном отчуждении и самоизоляции, в которой их застали век назад.

Между тем российское еврейство именно в эти десятилетия, с 70-х годов XIX и к началу XX, испытало быстрое развитие, несомненный расцвет в своих умственных верхах, которым становилась тесна уже не только черта оседлости, но и рамки Российской Империи.

Разбирая конкретности еврейского неравноправия в России, черты оседлости и процентной нормы, – никак не надо упускать» из виду эту общую картину. Хотя и при растущем значении еврейства американского – еврейство России к началу XX в. составляло около половины еврейского населения всего земного шара [1045], – и это был важнейший факт мировой истории еврейства. Опять-таки оглядываясь через ров революции, И. М. Бикерман писал в 1924: «В царской России жило больше половины еврейского народа… Естественно поэтому, что еврейская история ближайших к нам поколений была по преимуществу историей русского еврейства». И хотя в XIX в. «западные евреи были богаче, влиятельнее, стояли впереди нас по культурному уровню, но жизненная сила еврейства была в России. И эта сила росла и крепла вместе с расцветом русской Империи… Только с присоединением областей, населённых евреями, к России… началось возрождение. Еврейское население быстро увеличивалось в числе, так что могло даже выселить многолюднейшую колонию за океан; в руках евреев накоплялись капиталы, вырос значительный средний слой, поднимался всё больше материальный уровень и широких низов; рядом усилий русское еврейство… всё больше преодолевало вынесенную из Польши грязь, физическую и духовную; всё больше распространялась в среде еврейства европейская образованность… и так далеко мы ушли в этом направлении, столько духовных сил накопили, что могли позволить себе роскошь иметь литературу на трёх языках…» Вся образованность и всё богатство пришли к восточноевропейским евреям – в России. И русское еврейство проявилось «по своей численности и по свежести таившихся в нём сил становым хребтом всего еврейского народа» [1046].

С этой общей картиной, даваемой автором-свидетелем той жизни, соглашается в 1989 и наш современник: «Общественная жизнь русского еврейства на рубеже веков достигла зрелости и размаха, каким могли бы позавидовать многие малые народы Европы» [1047].

Уж в чём не обвинишь «тюрьму народов» – это в денационализации ни евреев, ни других народов.

Некоторые еврейские авторы, правда, сетуют, что в 80-е годы «в представительстве еврейских интересов столичные интеллигенты-евреи не принимали почти никакого участия», а вёл борьбу за еврейские интересы барон Гинцбург и другие богатые евреи со связями [1048]. – «В Петербурге евреи[а их было там к 1900 г. 30-40 тысяч] жили разрозненно, а еврейская интеллигенция в своём большинстве была тогда очень далека от общееврейских нужд и интересов» [1049]. – Но и тогда же «святой дух обновления… витал над чертой еврейской оседлости и будил в юных поколениях силы, которые дремали в еврейском народе целые века… Это была настоящая духовная революция», у еврейских девушек «стремление к образованию… носило буквально религиозный характер». А уже и в Петербурге «очень много еврейских студентов и студенток училось в… высших учебных заведениях». К началу XX века «значительная часть еврейской интеллигенции… почувствовала, что она… обязана вернуться к своему народу» [1050].