М Алексеев - Ч Р Метьюрин и его Мельмот скиталец

"Мельмот Скиталец" рано стал известен также в Северной Америке. Одним из первых американских писателей, испытавших на себе воздействие этого романа, был молодой Натаниэл Хеторн (N. Hawthorne, 1804-1864). Это было в самом начале литературной деятельности Хоторна - одного из наиболее самобытных писателей Новой Англии. Его первый роман, писавшийся в середине 20-х годов и изданный в 1828 г.,"Феншоу" ("Fanshawe"), успеха у американских читателей не имел, да и сам Хоторн, видимо, не был им удовлетворен, так как он скупил и уничтожил значительную часть тиража этого издания. "Феншоу" первый, робкий и подражательный опыт начинающего писателя - действительно трудно назвать удачным произведением; однако для биографов Хоторна он представляет особый интерес, так как позволяет отчетливо проследить становление литературного мастерства писателя и назвать образцы, на которых он учился. В "Феншоу" первоначально искали следы воздействия на автора Байрона и В. Скотта; затем было установлено, что основным источником "Феншоу" следует считать "Мельмота Скитальца", и прежде всего ту его часть, которая озаглавлена у Метьюрина "Повесть об индийских островитянах" (кн. III, гл. XV-XXIV; кн. IV, гл. XXXV-XXXVII).

Эту часть, действие которой начинается на острове Индийского океана и заканчивается в Испании, некоторые критики Метьюрина считали центральной и определяющей в целом романе на том основании, что Мельмот выведен здесь как главное, самостоятельное и реально действующее лицо, тогда как в остальных частях он является персонажем посторонних повествований, как бы отраженным в чужих рассказах. Между "Феншоу" и "Повестью об индийских островитянах" действительно можно установить генетическое родство и сближающие их черты сходства в сюжетах и в образах действующих лиц. Образу Иммали-Исидоры Метьюрина в "Феншоу" соответствует образ Эллен Ленгтон; трагические истории обеих героинь, влюбленных и погибающих от любви наивных девушек, несомненно имеют общие черты. Нетрудно установить в тексте обоих произведений параллельные места, сходство даже в мелких, второстепенных подробностях: так, например, Эллен, как и Иммали, - дочь коммерсанта; о печальной судьбе своих дочерей отцы узнают из полученных ими писем перед возвращением домой; даже устрашающий и нестерпимый взгляд Мельмота находит себе аналогию в "месмерическом" блеске очей героя романа Хоторна {См.: Goldstein J. S. The literary source of Hawthornes "Fanshawe".Modern Language Notes, 1945, vol. LX, N 1, p. 1-8.}.

Не избежал влияния Метьюрина также другой видный американский писатель эпохи романтизма - Эдгар По (Edgar Allan Рое, 1809-1849). О его раннем знакомстве с "Мельмотом Скитальцем" свидетельствует упоминание его самим Э. По во "Введении" ("Письмо к м-ру Б.") к его "Стихотворениям" 1831 г. {В этом "Введении" Э. По говорит: "Мельмот действует неутомимо в течение всех трех томов, в восьмую долю листа, чтобы завершить гибель одной или двух душ, в то время как обыкновенный черт за это время мог бы погубить их две или три тысячи". Ср.: Idman, p. 264.} Последовавшие вслед за этим, третьим его поэтическим сборником публикации новелл в свою очередь подтверждают, что впечатление, оставшееся у него от "Мельмота Скитальца", было сильным и долго удерживалось в его памяти. Мы можем усмотреть это в рассказе "Колодец и маятник" (1842). Действие его происходит в Испании, в подземной тюрьме Инквизиции Толедо, накануне того дня, когда этот город был взят войсками Наполеона, а Инквизиция оказалась в руках врагов-французов. Но историзм новеллы ограничивается лишь одним этим как бы случайным указанием в последней строке ее текста: время, когда происходит изображенная в ней чудовищная по своей изобретательности пытка страдальца, приговоренного к смерти трибуналом Инквизиции, в сущности не столь важно. Гораздо существеннее то, что рассказ с поражающей реальностью и количеством подробностей воспроизводит ужас человека-узника перед медленно, неотступно надвигающейся на него чудовищной казнью. В воспроизведении психологического состояния человека, близкого к безумию, но изобретательно, последним усилием воли старающегося отвратить от себя неминуемую смерть, Э. По, быть может, вдохновлялся "Рассказом испанца" в "Мельмоте Скитальце", тем более что застенок для пыток, с ужасающей наглядностью описанный Э. По, имеет сходство с камерой, в которую Инквизицией заключен был Монсада в "Мельмоте Скитальце". Некоторое сходство можно усмотреть также и в более мелких подробностях обоих произведений. Так, в рассказе Э. По одним из наиболее изощренных орудий пытки является длинный маятник, который вместо косы держит изображенная на потолке тюремной камеры фигура Времени; нижняя часть этого маятника представляла собой стальной полумесяц, с лезвием, острым, как бритва, который, опускаясь вниз с каждым взмахом, должен был рассечь грудь узника, привязанного к каменной плите пола. Возможно, что этот ужасающий механизм внушен был воображению Э. По теми Часами Времени на выступе скалы над пылающей бездной, которые Мельмот видит в последнем сне перед своей гибелью (см. гл. XXXVIII, "Сон Скитальца").

Другая, не менее знаменитая новелла Э. По - "Бочонок амонтильядо" (1846). этот тончайший аналитический этюд из области психология мести, в свою очередь напоминает те главы "Мельмота Скитальца", в которых идет речь о бегстве Монсады из монастыря: путь Фортунато с его спутником-мстителем по катакомбам Парижа, усеянным костями, очень походит на тот, который Монсада совершает с монахом-отцеубийцей по монастырским подземельям мимо склепов замурованных жертв.

6

За пределами стран английского языка сильное и довольно продолжительное увлечение "Мельмотом Скитальцем" и другими произведениями Метьюрина сказалось прежде всего во Франции. Здесь с начала 20-х годов охотно переводили его драмы и романы, приспосабливали их для французской сцены, подражали им. Заметное воздействие Метьюрина испытали в своем творчестве многие видные французские писатели - В. Гюго, А. де Виньи, Бельзак, Бодлер, Вилье де Лиль Адан и др. Явные следы воздействия Метьюрина можно увидеть также в произведениях французской музыки и живописи романтической поры.

Вскоре после того как "Мельмот Скиталец" вышел в свет в Англии, один за другим появились два его французских перевода. Первый из них, в трех маленьких томиках в двенадцатую долю листа, без имени Метьюрина, был выполнен некоей г-жой Бежен. Переводчица своеобразно поняла свои задачи и безусловно превысила свои права; то, что она опубликовала под заглавием "Таинственный человек, или История Мельмота-путешественника" {L'Homme de mystere, ou Histoire de Melmoth, le voyageur, par l'auteur de Bertram. traduit de, -l'anglais par M-me E. F. B. [Emile Begin]. Paris, Librairie Nationale et etrangere. 1821, 3. vols, in 12o.}, строго говоря, не может быть названо переводом романа Метьюрина: это весьма неудачная и безвкусная его переделка. О том, что под пером м-м Бежен "Мельмот Скиталец" подвергся существенной (и неоправданной, с нашей точки зрения) переработке, свидетельствует она сама в предисловии к своему изданию. "Чтобы смягчить, по возможности, моих судей, - писала переводчица, - я опустила приблизительно около тома длиннот оригинала, которые, как мне казалось, замедляют развитие действия и уменьшают к нему интерес, а также выбросила сентиментальные декламации; я попыталась, наконец, ослабить, насколько это позволял сюжет, романтический колорит повествования английского писателя, произведению которого я стремилась придать простой и естественный стиль". Несколько недель спустя другой, более искусный французский переводчик Жан Коэн выпустил новый, более полный и близкий к подлиннику перевод "Мельмота" в шести небольших томиках. Хотя этот перевод не лишен достоинств, но и он сделан "вольно", т. е. с сокращениями, и отличается неточностями, не позволяющими представить себе вполне всю выразительность, яркость и силу английского оригинала. Несмотря на это, именно перевод Жана Коэна сделал "Мельмота" популярным среди многих французских (а вслед за ними и русских) романтиков {Melmoth, ou l'homme errant, par Mathurin (sic!), auteur de "Bertram", traduit librement de l'anglais par Jean Cohen, ancien censeur royale. G.-H. Hubert. Paris, 1821, 6 vols, in 12o. Жан Коэн считался во Франции в период Реставрации одним из лучших переводчиков с английского; некогда он являлся цензором старой королевской службы и не скрывал своих роялистских убеждений. Французская тайная полиция числила его среди английских шпионов (см.: Revue de litterature comparee, 1951, Э 4, p. 480, noie). В 1954 г. этот перевод Ж. Коэна был переиздан заново в качестве своего рода литературного памятника, имеющего свою историю (Melmoth, ou l homme errant. Preface d'A. Breton, trad. de l'anglais par J. Cohen. I. Pauvert. Paris, 1954, 516 pp.).}.