М Алексеев - Ч Р Метьюрин и его Мельмот скиталец

После "Мельмота" во Франции начали появляться переводы других произведений Метьюрина. Так, в том же 1821 г. в переводе Тейлора и Шарля Нодье опубликована была драма "Бертрам" {Bertram, ou le Chateau de Saint Aldobrand. Tragedie de sinq actes, traduit libremant de l'anglais du Rev. R. C. Maturin, par M. M. Taylor et Ch. Nodier. Paris, Gide et Ladvocat, 1821. Этот перевод переиздан в Париже в 1956 г. Марселем Рюффом, предпославшим тексту свое ценное исследование "Метьюрин и французские романтики" (Paris, 1956, р. 7-66; далее сокращенно: Ruff), в котором подробно прослежена судьба произведений Метьюрина во французской литературе.}, в следующем (в переводе того же Ж. Коэна) - "Монторио" {La Famille de Montorio, ou la Fatale Vengeance, traduit de l'anglais par Jean Cohen. Paris (G.-C. Hubert), 1822, (5 vols, in 12o).}; вместе с тем во Франции началась также театральная интерпретация творчества Метьюрина, оказавшая несомненное воздействие на формирование его литературной репутации между 1820-1840-ми годами. Немалое значение в этом смысле имел перевод "Бертрама" Тейлора и Нодье. Он был сделан ими после возвращения из совместной поездки в Англию и Шотландию в 1821 г. В этом переводе "Бертрам" Метьюрина на французских сценах не ставился; зато он вызвал к жизни несколько театральных подражаний и переводов, все больше отклонявшихся от оригинала. Об одной из таких переделок - большой мелодраме, шедшей в Париже в маленьком театре, рассказал Бальзак в романе "Провинциал в Париже" (1839), вошедшем в цикл "Человеческой комедии". Существовала во Франции еще одна переделка "Бертрама", примечательная тем, что она легла в основу оперы Винченцо Беллини ("Пират"), долго игравшейся в Милане и Париже {Обо всех превращениях "Бертрама" во Франции из трагедии в мелодраму и оперу подробнее см. в указанной статье М. Рюффа (р. 29-33).}.

Ободренные успехом "Бертрама" и "Пирата", французские литературно-театральные ремесленники не могли не обратить внимания на возможность приспособления к французской сцене "Мельмота Скитальца". Такой спектакль вскоре действительно был осуществлен г. Фердинандом (под этим псевдонимом укрылся некий Лалу) и Сент-Илером, поставившим весною 1824 г. в Париже, в "Cirque Olympique", сочиненную ими "мимо-драму" в трех актах с музыкой и танцами под заглавием "Мельмот, или Скиталец" ("Melmoth, ou l'homme errant"). Об этом жалком продукте театральной промышленности сохранились весьма критические отзывы печати, из коих явствует, что в этой безвкусной инсценировке от подлинного "Мельмота Скитальца" уцелело очень немногое. В основу сюжета "мимо-драмы" положена свадьба Мельмота с Иммали-Исидорой, а к этому событию кое-как прилажены и некоторые другие эпизоды из "вставных повестей" романа Метьюрина: смерть Олавиды в истории Стентона, внезапная гибель дона Себастьяна в тот момент, когда он хочет изобличить Мельмота, и др. Конечно, весьма прихотливая и запутанная композиция "Мельмота" Метьюрина исключала возможность воспроизведения ее сценическими средствами в той самой последовательности развития сюжета, какую писатель избрал для своего повествования, но французские инсценировщики на этот раз не обратили никакого внимания на глубокий философский смысл романа Метьюрина, на изображенные в нем конфликты и сложные психологические ситуации, и смогли извлечь из всего этого лишь самые внешние мелодраматические эффекты. В этой "мимо-драме" Исидора отправляется в ад тотчас же после свадьбы, а в апофеозе мы видим ее уже на небесах в сонме ангелов, в качестве прощенной невинной девы, с которой снято проклятие "врага человеческого рода" {Melmoth, ou l'homme errant, mimo-drame en trois actes et a grand spectacle par M. M. Ferdinand et Saint-Hilaire, musique de Sergent, ballets de M. Jacquinet; represente Pour le premiere fois a Paris, au theatre du Cifque Olympique, le 16 mars 1824. Besou, Paris. 1824, in 16o. Цит. по: Ruff, p. 44-45, 156.}. Существуют свидетельства, что во второй половине 20-х годов в Париже написана была еще одна "большая и очень поэтическая опера" на тему о Мельмоте Скитальце, но что театральные администраторы отказались ставить ее на сцене под тем предлогом, что они более не хотят иметь дело с "феериями". Эта оперная переделка "Мельмота Скитальца", несомненно более интересная, чем указанная выше "мимо-драма", однако, напечатана не была и партитура ее до нас не дошла {Либретто этой оперы в 1828 г. написал Поль Фуше, музыку - Циммерман, см.: Raff, p. 45; здесь же приведены сведения еще об одной феерии, которую на сюжет "Мельмота Скитальца" написал Гаспар де Понс.}.

Отразился "Мельмот Скиталец" также во французской живописи романтической поры, и прежде всего в творчестве выдающегося французского художника Эжена Делакруа (1798-1863). Бальзак в своей известной статье о Гаварни (1830), рассуждая о современных ему французских рисовальщиках и карикатуристах, между прочим, мечтал о том дне, когда кто-нибудь из лучших французских художников создаст иллюстрации к "Мельмоту Скитальцу" {Бальзак об искусстве, с. 461.}. Таких иллюстраций во Франции создано не было, но мы знаем, что мысль об этом одно время сильно занимала Эжена Делакруа. Насколько мы можем судить из его дневника (запись от 4 апреля 1824 г.), Делакруа прочел "Мельмота Скитальца" и был так увлечен этим произведением, что задумал к нему серию рисунков {Journal de Eugene Delacroix, edition revue et augmentee, t. I. Paris, 1950, p. 66.}. Замысел этот не осуществился, но в 1831 г. Делакруа написал картину, в которой он дал живописное воплощение одного из эпизодов "Мельмота Скитальца", особенно поразившего воображение художника. В 1834 г. эта картина была выставлена в парижском Салоне и была названа в каталоге: "Мельмот, или Внутренний вид доминиканского монастыря в Мадриде" {Первую мысль Делакруа об этой картине относят к сентябрю 1831 г., когда он побывал в Руане во Дворце правосудия. ("Palais de Justice") этого города; именно просторный зал этого готического здания изображен им на картине в качестве внутреннего помещения "доминиканского монастыря в Мадриде".}. Затем на несколько десятилетий эта картина исчезла из поля зрения любителей искусств, пока в 1860 г. она не появилась вновь в одном из выставочных залов Парижа ("Galerie Francais Petit") среди других полотен новейших французских мастеров, но уже под другим названием: "Публичное покаяние" ("Amende populaire"). В газете "Moniteur Universel" (в номере от 5 мая 1860 г.) Теофиль Готье поместил большую статью об этой выставке, уделив здесь внимание также и указанной картине Э. Делакруа. "Публичное покаяние, - писал он, - тревожит воображение, создает впечатление таинственное и мрачное, подобно некоторым произведениям Анны Радклиф, Льюиса и Метьюрина". Прочитав эту статью, Делакруа тотчас же написал Т. Готье письмо (от 11 мая 1860 г.), в котором благодарил его за сочувственный отзыв о своем произведении, и прежде всего за то, что критик довольно точно определил, каким литературным источником внушена его картина. "Ваше поэтическое чутье, - писал художник, - как обычно, позволило вам угадать сюжет картины, столь глупо и необоснованно окрещенной названием "Публичное покаяние". Между тем следовало лишь открыть каталог того "Салона", где она была выставлена! Сюжет заимствован из "Мельмота", которым вы, конечно, восхищаетесь так же, как и я; там рассказана патетическая история испанца, заточенного в монастырь. Его влекут к епископу по полу, усеянному битым стеклом, босого, ступающего на носках и т. д. и т. д., чтобы затем отхлестать бичом и опустить в постыдную подземную тюрьму, куда помещают также и его любовницу. Затем следует сцена, в которой, прежде чем они оба умирают от голода, любовник съедает кусочек тела своей обожаемой любовницы; история умалчивает, какой именно... Я не счел возможным изобразить это мгновение" {Delacroix E. Correspondence generale, publ. par A. Jubin, t. IV. Paris, 1938, p. 174-175.}. Делакруа несколько изменила память, когда он писал эти строки, - со времени создания им этой картины как-никак прошло тридцать лет: страшный эпизод смерти от голода послушника и его любовницы, заточенных в подземелье монастыря, хотя и находится в той же VIII главе первой книги "Мельмота Скитальца", что и рассказ о неудачном бегстве из подземелья Алонсо Монсады, но эту историю Алонсо переживает не сам, а слышит из уст монаха. Делакруа изобразил на своей картине другой момент, - когда монастырская братия тащит беднягу Алонсо после всех его злоключений на суд епископа. Статья Т. Готье дает подробное и довольно точное описание указанной картины Делакруа: "В огромном готическом зале с высокими сводами, освещенном мертвенно-бледным светом дня, проникающим сквозь узкие окна, происходит странная сцена, мрачная монастырская драма, тайна которой не просочилась наружу. В левом углу холста изображен епископ или настоятель с митрой на голове, бугорчатой от усеявших ее драгоценных камней. Он сидит на троне, над которым возвышается балдахин, и окружен церковными служками. К нему приведен сюда несчастный, в рубахе; голова его упала на грудь, ноги подкашиваются; он упал бы лицом вниз, если бы его не поддерживали. Из глубины зала с крестом на хоругви приближается призрачная процессия монахов, безучастных в своих рясах, похожих на саваны; на их хмурых лицах - никакой симпатии, никакой жалости; монастырский устав налагает на них каменную маску. Осужденный совсем одинок в этом огромном здании, где монахи кажутся статуями. Из глубины какой камеры для пыток приведен он сюда, после того ли, как отрицал свои воззрения, испрашивая ли прощение своей ошибке или, может быть, своей добродетели? Мы не знаем, дает ли картина определенный ответ на эти вопросы, но мы и не хотим его знать: неизвестность усиливает ужас представленной сцены" {Эта картина Делакруа (1,31X1,62 м) имеет подпись художника и дату: "1831". Подлинник находится ныне в "Музее искусств" в Филадельфии (Museum of Art, Philadelphia, USA), куда поступил в 1894 г. Мы воспроизводим эту картину в нашем издании с любезного разрешения музея, которому приносим за это нашу искреннюю благодарность. Благодарим также И. В. Линник за любезное содействие в получении фотоснимка этой картины.}.