Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

С одним только «но": чего бы там не думал себе Борис Абрамович, ключевую роль в успехе „Единства“ сыграл вовсе не его телеящик – это было, скорее, явлением сопутствующим – а появление на политическом небосклоне нового действующего лица – молодого и энергичного премьера Путина. И, конечно же, начало второй чеченской кампании.

Именно Путин был негласным лидером «Единства», и именно за него проголосовала страна.

Первые же шаги новоиспеченного премьера вселяли в людей надежду на перемены. Путин казался прямой противоположностью Ельцину: сравнительно молод, подтянут, всегда в хорошей спортивной форме. Он совсем не выпивал, охоте с рыбалкой предпочитал горные лыжи, в подозрительных связях замечен не был.

Когда чеченские боевики вторглись в Дагестан, положив тем самым начало второй кавказской войны, премьер фактически взял на себя функции верховного главнокомандующего, демонстрируя невиданную для России последовательность и жесткость. После Хасавюртовского позора, 38 мифических снайперов и череды бесславных провалов победоносное наступление российской армии вернуло обществу давно забытое чувство национального достоинства.

Не будь этого, все передачи Доренко вместе взятые, не стоили б и ломаного гроша…

Правда, Березовский, по обыкновению, приписывает себе и лавры первооткрывателя Путина. Наиболее яркую трактовку оного обнаружил я в только что вышедшей книге его (Березовского) идейного соратника Алекса Гольдфарба и вдовы перебежчика Литвиненко Марины «Смерть диссидента».

Эта написанная явно со слов Березовского интерпретация новейшей истории настолько занимательна, что я позволю себе привести объемный отрывок из книги.

Краткая преамбула: в апреле 1999-го Березовский якобы приходит к директору ФСБ в его кабинет на Лубянке, где когда-то «Берия и Андропов занимались планированием холодной войны».

«Небольшая фигурка Путина выглядела еще меньше за огромным столом, на котором стоял бронзовый бюст Феликса Дзержинского. Путин приложил палец к губам, призывая к молчанию, и жестом пригласил Бориса следовать за ним в заднюю дверь. Они прошли через личную столовую и вышли в маленький коридорчик.

Борис оглянулся. Они находились в маленькой комнатке без окон напротив двери лифта. Очевидно, это был задний выход из кабинета к личному директорскому лифту.

– Это самое безопасное место для разговора, – сказал Путин.

На повестке дня Бориса стояли два вопроса: Примаков и Литвиненко…

Выборов 2000 года стране оставалось ждать восемь месяцев. Очевидным образом Примус, семидесятилетний реликт советской эпохи, поддержанный кликой коммунистов, бывших аппаратчиков и шпионов, был вовсе не тем, в ком нуждалась страна, входя в XXI век… У кандидата должно было быть одно обязательное качество: способность побить кандидата, поддержанного коммунистами, возможно, самого Примуса, в последние недели завоевавшего популярность. Но, рассматривая список кандидатов, Борис и Путин понимали, что пейзаж пуст…

– Володя, а что по поводу тебя? – внезапно спросил Борис.

– Что по поводу меня? – не понял Путин.

– Ты мог бы стать президентом?

– Я? Нет, я не того сорта. Не этого я хочу в жизни.

– Ну а что тогда? Хочешь оставаться здесь навсегда?

– Я хочу… – замялся Путин. – Я хочу быть Березовским.

– Нет, не может быть, – рассмеялся Борис…»

Дальше, по версии авторов, они обсудили будущность Литвиненко, арестованного как раз накануне военной прокуратурой, причем Путин назвал своего бывшего подчиненного предателем, после чего разговор подошел к логическому завершению.

«Путин взялся за ручку двери. Она повернулась, не захватив механизм замка.

– Блин, – сказал Путин. – Тут замки не могут сделать так, чтобы они работали, а ты хочешь, чтобы я управлял страной. Мы тут застряли.

– Эй, кто-нибудь! – закричал он, стуча в дверь, отделявшую прихожую от основного коридора. – Это Путин! Мы застряли.

Они стучали примерно десять минут, пока кто-то их не услышал и не пришел на помощь…»

Каково?!!

Директор самой могущественной спецслужбы, боящийся, что его могут подслушивать, а посему проводящий тайные переговоры в предбаннике между дверями… Лично я – поверить в такое просто не в состоянии. (В конце концов, что мешало им встретиться на нейтральной территории или, вообще, на природе?)

Да и представить себе Путина, признающегося, что он больше всего в жизни мечтает быть Березовским, тоже как-то выше моих сил.

Все – от начала и до конца – кажется в этом отрывке фальшивым и неправдоподобным. Это больше похоже не на документальное повествование, а на среднесортную американскую комедию времен холодной войны с кровожадными агентами КГБ и генералами-дуболомами в шапках-ушанках; директор ФСБ, оглашающий криками лубянские коридоры, – аккурат из той самой оперы.

Между прочим, в кабинете, который занимал тогда Путин, ни Берия, ни Андропов вынашивать зловещие планы не могли по определению, – дом этот № 1/3 по Большой Лубянке был построен только в середине 1980-х, уже после их смерти. Мелочь, конечно, но для исторической литературы – крайне непростительная…

В бесчисленных своих интервью Березовский многократно, как пономарь, повторяет, что это именно он первым обратил внимание на молчаливого, не рвущегося вперед директора ФСБ. Почти, как Державин – и в гроб сходя, благословил. При этом особый упор неизменно делается на то, что широкой известностью Путин тогда еще не обладал, и президентом сделали его исключительно PR-технологии и массированная пропагандистская раскрутка. Дирижировал сим процессом, разумеется, многоопытный гуру Борис Абрамович.

Иными словами, выбрать можно было любого. «За три месяца я и гориллу сделаю президентом», – говорил Березовский Степашину в бытность последнего премьер-министром и потенциальным преемником. Главное только – определиться с объектом.

Вот – лишь один образчик подобных его изречений:

«Я был одним из тех, кто рекомендовал ему (Ельцину. – Авт .) Путина в качестве преемника. Многим в ближайшем окружении Ельцина это показалось невозможным: в течение нескольких месяцев сделать из никому не известного человека президента. Те, кто сегодня славит Путина, говорили мне: «Кто? Путин??? Кто это такой? Да никогда он не станет президентом!»»

Как дело обстояло в действительности – сказать трудно; лучше всего, конечно, было бы услышать правду из первых уст, от самого Ельцина, но он почему-то все последующие годы – вплоть до самой кончины – момент этот тщательно обходил.

Или – предлагал совсем уж малоубедительные версии, вроде той, что озвучена в последней книге его мемуаров. Якобы, выбор на Путине президент остановил еще весной 1999-го, но, точно козырного туза, держал до последнего в рукаве. Даже назначая в мае премьером Степашина, он уже заранее знал, что снимет его; просто нужно было «…кем-то заполнить паузу. Заполнить чисто технически. Что называется, для отвода глаз».