Мой ГУЛАГ. Личная история

Я был воспитан НКВД, я любил нашу советскую власть и НКВД больше, чем родителей. Нас же в детдоме энкавэдэшники собирали всех и рассказывали, что кругом враги, они повсюду, надо быть начеку. Я был уверен в том, что моя мать сидит за отца. А мой отец — враг и шпион. А мать виновна, потому что не донесла, недосмотрела. Так нам объясняли. Я был в обиде на отца: он не имел права быть шпионом, не имел права делать ничего такого, чтобы так подвести семью. С матерью нам запретили переписываться. Мы с сестрой были как отрезанный ломоть. И ей сказали, что она никогда не увидит детей. Она отбывала наказание в Акмолинском лагере жен изменников Родины, в АЛЖИРе. Детей у нее отобрали, мужа посадили, саму ее тоже посадили ни за что ни про что на восемь лет. Вот она и сидела. В 1946 году я получил письмо. Маме разрешили писать письма. Она к тому времени уже освободилась и написала: «Приезжай!»

Я поехал к матери в поселок Струнино. Ей было очень тяжело жить. Сначала ее взяли на работу в райфо (районное финансовое управление) с окладом 600 рублей. Но вскоре подумали, что жирно для троцкистки получать такие деньги, и перевели в коммунальный отдел на 450 рублей. Моя мама очень хорошо пела и даже выступала на сцене. Раз поет, значит, жизнь у нее хорошая, слишком хорошая. И перевели ее на работу на кирпичный завод. Она формовала кирпичи из глины.

А потом… я не знаю, как это называется… в общем, она стала отстирывать ткани текстильного комбината. Для армии делали ткани. Ткани красили, а потом отстирывали. Вот там ей платили всего 300 рублей. И конечно, маме тяжело было. И самое обидное, что в каждый революционный праздник ее сажали в тюрьму (на время праздника). Я вот однажды в 1954-м приехал после майского парада в гости, а она сидит. Я возмутился и написал письмо Ворошилову [5] Ворошилов Климент Ефремович (1881–1969) — советский военачальник, государственный и партийный деятель. В 1925–1934 годы нарком по военным и морским делам СССР. В 1934–1940 годы нарком обороны СССР. В 1953–1960 годы председатель Президиума Верховного Совета СССР. Входил в ближайшее политическое окружение Сталина. . Кстати сказать, Ворошилов — это человек, который подписал приказ к расстрелу моего отца. Ну, и, конечно, все они подписывали — Сталин [6] Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1879–1953) — советский политический, государственный, военный и партийный деятель, фактический руководитель Советского государства с 1924 по 1953 год. В 1922–1934 годы Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), в 1934–1953 годы Секретарь ЦК ВКП(б), в 1941–1953 годы председатель СНК (Совета Министров) СССР. Главный организатор и идейный вдохновитель массовых репрессий. , Ворошилов, Молотов и Каганович [7] Каганович Лазарь Моисеевич (1893–1991) — государственный деятель, член Политбюро (Президиума) ЦК ВКП(б) — КПСС в 1930–1957 годы. . Так вот, очень скоро маму реабилитировали со странной резолюцией: в связи с недостаточностью собранных улик. Но это была реабилитация. Ей дали новый паспорт. У нее было «минус 39» — это значит минус 39 городов, исключая пограничные и приморские города, куда ей нельзя было ездить. Но теперь она могла поехать к своей дочке в Ленинград. Зоя работала на фабрике «Скороход» начальником цеха, и мама уехала из Струнино к ней.

Когда умер Сталин, я рыдал, я плакал. Я читал недавно, что Анна Ахматова тогда сказала: «Наконец-то сдох». У нас было не так. Я умилялся стихам:

Это было тогда созвучно моим переживаниям.

А в 1957 году реабилитировали отца. И оказывается, он не умер, а расстрелян. И не в лагере, а вот напротив «Детского мира» на Никольской, в здании Военной коллегии [8] Военная коллегия Верховного суда СССР располагалась в Москве, на Никольской улице, дом 23 (в 1935–1990 годах — улица 25 Октября). С 1934 по 1955 год Военная коллегия осудила 47 459 человек, из них за период с 1 октября 1936 по 30 ноября 1938 года приговорила к расстрелу 31 456 человек, к лишению свободы — 6857 человек. Документальных сведений о проведении расстрелов в здании Военной коллегии на сегодняшний день нет. . Их приговорили списком 200 человек к расстрелу, в один день всех шлепнули и похоронили на Коммунарке.

Репрессированное детство

Массовый террор 1937–1938 годов не только оборвал жизнь сотням тысяч человек, так называемых «врагов народа», но и искалечил судьбы членов их семей. 15 августа 1937 года нарком внутренних дел СССР Н. И. Ежов подписал приказ № 00486 «Об операции по репрессированию жен изменников Родины», в соответствии с которым жены «врагов народа» подлежали аресту и заключению в лагеря на 5–8 лет, а их дети отправке в детские дома. Для женщин было создано специальное отделение в системе Карагандинского лагеря, расположенное недалеко от поселка Акмолинск (Казахстан). В этом лаготделении отбывали наказание мамы Маргариты Андрющенко, Георгия Каретникова, Нелли Тачко. В 1938 году число заключенных Акмолинского отделения достигло 8 тысяч человек, что сделало его крупнейшим женским лагерем в СССР. Женщины-заключенные дали лагерю неофициальное название «АЛЖИР» — «Акмолинский лагерь жен изменников Родины». Дети арестованных родителей подлежали направлению в приемники-распределители, а затем в детские учреждения. За год действия приказа было репрессировано свыше 18 тысяч жен «изменников Родины», в детские дома помещены более 22 тысяч детей. Юлии Пашаевой было два года, когда ее навсегда разлучили с родителями и она оказалась в детском доме. Судьба Игоря Бернакевича была еще труднее, в семилетнем возрасте он был признан «социально опасным» ребенком и отправлен в детский дом особого режима. В приказе № 00486 давалась подробная инструкция, как следовало поступать с такими детьми:

«Социальноопасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик».

Георгий Каретников и Лидия Чюринскиене провели первые годы своей жизни в лагерных домах ребенка. По закону осужденная женщина могла взять ребенка в возрасте до 1,5 лет с собой в тюрьму или лагерь. Во всех крупных исправительно-трудовых лагерях действовали дома ребенка, куда помещали детей, как рожденных в неволе, так и привезенных матерью с собой. Как только ребенку исполнялось четыре года, его передавали под опеку родственникам или отправляли в детский дом. Георгий стал одним из первых детей, рожденных в Акмолинском отделении Карлага. Лидия в годовалом возрасте попала вместе с мамой в Волголаг и содержалась в лагерном доме ребенка. По официальным данным на 1 января 1946 года в местах заключения содержалось 10 217 женщин с детьми. В середине 1930-х годов в лагерях ГУЛАГа появилась новая группа заключенных — «малолетки». Так называли несовершеннолетних, 16–17-летних узников лагерей. Нинель Мониковской было 16 лет, когда ее арестовали вместе с мамой. В лагере она столкнулась с жестокими правилами выживания среди уголовников, и только неиссякаемая сила духа позволила ей не просто выжить, но и сохранить свой внутренний мир.