Владимир Пятницкий - «Лев Толстой очень любил детей...»

Еще при жизни «Столица» заложила фундамент для многочисленных литературных игр, которые через несколько лет после ее закрытия пышно расцвели на территории «Живого журнала». Так, Николай Данилов («Норвежский Лесной»), возглавляя пресс-службу Студии Артемия Лебедева, переосмыслил на основе стиля «Столицы» жанр пресс-релиза. Максим Кононенко продолжил традицию «Веселых ребят» в серии историй, которые даже начинались похоже: «Однажды Владимир Владимирович™ Путин…». Вслед за ним это стал делать другой сатирический блог «Glavred» — о воображаемых приключениях представителей российской журналистики: «Однажды Алексей Яблоков…» И так далее и тому подобное.

Что касается Мостовщикова, то он продолжил и развил свои эксперименты в новых проектах — газете «Большой город», журналах «Новый очевидец» и обновленном «Крокодиле». Увы, такими же легендарными, как «Столица», они не стали, несмотря на общего редактора, общих авторов и множество остроумных идей. Это были продукты другой эпохи — эпохи заката российской печатной прессы, которая стала первой жертвой интернета. Получив очередной номер «Крокодила» в бумажном конверте с надписью «Нефти в стране осталось на два дня», читатели журнала становились обладателями бесплатного вложенного пробника (точнее, пародии на него) — лаврового листа, одноразовой стельки или «бинта счастья», — и нередко вздыхали: надолго ли хватит терпения и таланта Мостовщикова и Ко? Когда же это кончится? Тут все и…

Трудно сказать, возможно ли сегодня в интернете, где жизнь любого сайта зависит лишь от очередного редизайна или срока оплаты хостинга, создать издание, которое будет равновеликим бумажным газетам и журналам прошлых лет. Скорее всего, нет: экономика большинства современных сетевых изданий чересчур зависит от трафика, а новым поколениям журналистов и редакторов, которые зачастую никогда не публиковались в печатной прессе и не считали строки в колонке текста, — не до языковых игр.

Несмотря на то что редакторы «Столицы» еще довольно молодые люди, передавать свои знания и воспитывать новое поколение авторов при всем желании им больше негде.

По состоянию на март 2020 года Сергей Мостовщиков занят тем, что читает в Брянске, вдвоем с Алексеем Яблоковым, публичную лекцию «о смерти журналистики».

В русской традиции биография писателя сама по себе является общественным достоянием, наравне с его произведениями. События писательской жизни, его bons mots , случайное остроумие в письмах — все становится предметом литературы. Пытается ли Пушкин выстроить семейное счастье, испытывает ли Лермонтов терпение государя, пытается ли Толстой отказаться от собственности, переживает ли Чехов приступы мизантропии — все это самоценно. И более того, в последнее время даже привлекает большее общественное внимание, чем стихи и проза фигурантов.

Традиция серийного литературного анекдота, в котором действуют в качестве персонажей сами литераторы, связана еще с пушкинскими записями 1835–1836 годов. Одиннадцать из этих анекдотов, объединенных названием Table-talk, были напечатаны Пушкиным в журнале «Современник».

Конечно, жанр анекдота сложился и раньше, но именно у Пушкина возникла связная система со сквозными персонажами-писателями. К примеру, это пара Барков–Сумароков. Барков брутален, Сумароков «буржуазен», Барков постоянно задирает Сумарокова, и проч., и проч. К примеру:

«Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика и всегда требовал его мнения касательно своих сочинений. Барков прише<���л> однажды к С.<���умарокову>. “Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец!” — сказал он ему. Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему: “Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец — я, второй Ломоносов, а ты только что третий”. Сумароков чуть его не зарезал» [18] Пушкин А. С. Table-talk // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937–1959. Т. 12. Критика. Автобиография. 1949. С. 170. .

Или:

«Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет оду. Сумароков заперся в своем кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застает уже Баркова. Люди докладывают, что он ушел и приказал сказать Александру Петровичу, что-де его дело в шляпе. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу и — — —» [19] Там же, с. 158.

Пушкинские персонажи разнообразны — к Гнедичу приходит оборванный и грязный сатирик Милонов, пафос которого (в разговорах о рае) сталкивается с отрезвляющей репликой Гнедича «Братец, посмотри на себя в зеркало: пустят ли тебя туда?»

Эти же интонации есть и в «Ревизоре» (1835) Гоголя, и тут уже персонажем становится сам Пушкин. Хлестаков, среди прочих подробностей выдуманной столичной жизни, упоминает и поэта: «…Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: “Ну, что, брат Пушкин?” — “Да так, брат, отвечает, бывало: так как-то все…” Большой оригинал» [20] Гоголь Н. В. Ревизор // Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем в 23 т. — М.: Наука, 2001. С. 42. .

Великая русская литература XIX века, а она действительно великая, поскольку мало что могло соперничать с ней во влиянии на общественное сознание, понемногу формировала особый образ писателя-персонажа. С одной стороны, писатель становился культовой фигурой, с другой — поклонение ему рождало своего рода противодействие, желание вернуть его на землю, в круг людей — и в этом смысле желание Хлестакова побрататься с Пушкиным совершенно естественно.

Вскоре после своей смерти Пушкин становится персонажем довольно многочисленных литературных анекдотов, основанных на мемуарах его знакомых. Встречаются и довольно фольклорные рассказы, недаром в 1904 году литературовед В. Ф. Саводник писал: «Было бы очень желательно собрать все сохранившиеся подлинные слова Пушкина, разбросанные в массе литературного материала, в одно целое: такой сборник явился бы естественным дополнением к печатным статьям и заметкам Пушкина. Конечно, при этом придется сделать строгую критическую проверку собранного материала, с точки зрения его достоверности» [21] Русский Архив. 1904, II, стр. 150. Цит. по: Гессен С. Разговоры Пушкина // Разговоры Пушкина / Собрали: С. Гессен; Л. Модзалевский. — М.: Федерация, 1929. — С. IX–XVII. .