Иосиф Сталин - Великая Отечественная война: выступления, беседы, комментарий

СТАЛИН. Чтобы помогать, надо иметь гарантию, что помощь не пропадет. Уверен ли в этом лорд Бивербрук? Союза между Турцией и Англией не существует, а есть нейтралитет.

БИВЕРБРУК. Мы хотели бы воскресить союз.

СТАЛИН. Это должно было бы быть условием помощи.

БИВЕРБРУК. Мы не можем жаловаться на них. Мы сами не выполняли некоторых обязательств.

СТАЛИН. Турция боится Болгарии и ее союза с Германией… Распространяется ли блокада на Финляндию?

БИВЕРБРУК. Я думаю, что мы готовы распространить ее, но я прошу не полагаться на этот ответ. Я мог бы дать более точный ответ на это из Англии.

СТАЛИН. Финляндия ведет себя очень дерзко в отношении союзницы Англии – СССР. В начале войны она говорила, что стремится к установлению старых границ, а теперь она ведет себя как вассал Германии.

БИВЕРБРУК. Значит, вы хотите блокады Финляндии?

СТАЛИН. Это было бы продолжением блокады Германии. Финляндия давно уже перешла свои границы. Я как-то запрашивал президента Соединенных Штатов Америки, не может ли он пригрозить Финляндии разрывом отношений. Не знаете ли, господин Гарриман, что за этим последовало?

ГАРРИМАН. Не могу сказать, но лично полагаю, что это было бы политически трудно для президента.

СТАЛИН. Я думаю, что наше соглашение с Англией о сотрудничестве против Германии и о незаключении сепаратного мира следовало бы превратить в союзный договор, который охватывал бы не только военный, но и послевоенный период. Наше правительство целиком стоит за это.

БИВЕРБРУК. Я лично поддержал бы такое предложение и хотел бы, чтобы этот вопрос был поднят. У нас имеется военный кабинет и комитет обороны, к компетенции которых поднятый вопрос и относится. Членами комитета обороны являются Черчилль, Эттли, Иден и Бивербрук. Они принимают определенные решения, не запрашивая остальных членов правительства.

СТАЛИН. Нельзя ли закончить конференцию подписанием соглашения о сотрудничестве трех держав?

БИВЕРБРУК. Я думаю, что это было бы трудно для Америки.

ГАРРИМАН. Лорд Бивербрук говорит на основании личного опыта. Не следует нажимать на президента соглашениями.

СТАЛИН. Я не нажимаю, а лишь спрашиваю.

ГАРРИМАН. Вы должны понимать, куда президент ведет свою страну.

СТАЛИН. Но все-таки есть много неясного в позиции Америки: с одной стороны, она поддерживает воюющую Англию, а с другой стороны, поддерживает дипломатические отношения с Германией.

БИВЕРБРУК. Америка делает все, что может, для причинения вреда Германии. Страна очень дружественна в отношении Великобритании, но армия и флот не готовы расставаться со своим собственным снабжением. Рузвельт, Гопкинс и Гарриман, однако, все протаскивают. Я хотел бы, чтобы вы были таким же другом этих людей, как мы сами.

ГАРРИМАН. Для внесения ясности добавлю, но наш флот хочет войны с Германией, и по всем определениям понятия войны он уже воюет, получив приказ стрелять по германским судам. Армия же наша слишком мала, но затруднения преодолеваются.

БИВЕРБРУК. С 1 июля 1942 года мы будем доставлять вам по 375 танков в месяц и по 500 танков в месяц – с 1 января 1943 года. Я не вижу оснований, почему США не могли бы вам доставлять такие же количества. Могу обещать от имени своего правительства поднять доставку аэропланов до 300 в месяц с 1 июля и до 400 – с 1 января 1943 года. Если Америка даст те же количества, то вы будете получать тогда по 800 в месяц. Повторяю еще раз, если мы производим что-либо в Великобритании, не содержащееся в вашем списке, то мы всегда готовы определенный процент продукции предоставлять вам.

СТАЛИН. Мы очень хотели бы получить из Америки грузовики… Считаете ли нужным коммюнике для прессы?

БИВЕРБРУК и ГАРРИМАН. Да.

ГАРРИМАН. Мы посылаем военную миссию в Китай. Имели вы что-нибудь сказать по этому поводу?

СТАЛИН. Было бы неплохо, но Китай перестал воевать.

ГАРРИМАН. Продолжаете ли вы снабжать Китай?

СТАЛИН. Нет, ввиду наших собственных нужд мы прекратили снабжение, но еще 4 месяца тому назад мы послали туда артиллерию и авиацию.

БИВЕРБРУК. Американцы недавно послали в Китай 67 бомбардировщиков, которые предназначались для Англии.

ГАРРИМАН. Можете ли вы что-нибудь сказать относительно Японии?

СТАЛИН. При подписании договора о нейтралитете совершенно не поднимался вопрос о помощи Китаю. Нет ли возможности оторвать Японию от Германии? Америка, кажется, работает над этим? Это было бы неплохо.

Женщины маскируют на аэродроме советский истребитель Як-1. 1941 г.

ГАРРИМАН. Все, что я могу сказать, – это что Великобритания и Америка этим вопросом много занимались. Мы теперь представляем единый фронт, чтобы дать Японии понять ошибочность ее отношений с державами «оси». Эта политика, которую мы развиваем со встречи президента с Черчиллем, дает уже хорошие результаты.

СТАЛИН. У меня такое впечатление, что Япония – не Италия и не хочет идти в рабство к Германии. Поэтому есть основания для отрыва ее от Германии.

Принимается решение о прекращении конференции с завтрашнего дня и подготовке тем временем коммюнике для прессы.

Битва под Москвой

И.С. Конев, командовавший в сентябре-октябре 1941 года войсками Западного фронта, вспоминал: «В ночь с 3 на 4 октября 1941 года, когда уже осуществился глубокий прорыв немцев, на обоих флангах Западного фронта и под Москвой сложилось тяжелейшее положение. Я по ВЧ доложил Сталину обстановку и просил разрешения отвести войска фронта на Гжатский рубеж. Сталин не принял в тот момент никакого решения и вдруг заговорил о себе почему-то в третьем лице:

– Товарищ Сталин не изменник. Товарищ Сталин не предатель. Товарищ Сталин честный человек. Товарищ Сталин сделает все, чтобы исправить создавшееся положение.

Пост ПВО. 1941 г.

Не буду приводить дальнейшего разговора, кстати, вскоре оборвавшегося из-за прекращения связи. Но эти слова Сталина были из тех, что запоминаются надолго, особенно, учитывая трагические обстоятельства, в которых они были сказаны».

Постановление Государственного Комитета Обороны от 15 октября 1941 года «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Согласно ему Москву должны были покинуть правительство, управление Генштаба, посольства, наркоматы, военные академии. Крупные заводы, электростанции, мосты и метро следовало заминировать.

Начальник охраны Большого театра А.Т. Рыбин вспоминал: «Вечером 15 октября Берия с Щербаковым [14]собрали в НКВД первых секретарей райкомов. Перетрусивший Берия лживо заявил: “Немецкие танки уже в Одинцове. Связь с фронтом прервана. По решению ГКО необходимо заминировать все крупные заводы и важные объекты. Оставьте по пятьсот человек от района для защиты Москвы. Детей и стариков ночью эвакуируйте. Раздайте все продукты населению, чтобы не досталось врагу”. Наш театр и ближнюю дачу [15]немедленно заминировали. В городе возникли беспорядки, подогретые слухами, будто Сталин уехал на Калининский фронт или куда-то еще подальше… Где же он был в ту роковую ночь? Шофер Митрюхин помнит, что из Кремля Сталин хотел ехать на ближнюю дачу. Румянцев начал его отговаривать под предлогом, будто там уже сняты шторы, отвернуты краны, выключено отопление и тому подобное. Но Сталин все равно приказал ехать. Ворота были уже на запоре. Орлов с той стороны доложил обстановку. С досадой крякнув, Сталин сказал: “Сейчас же все разминируйте”. Пришлось Орлову отпирать ворота и топить печку в маленьком домике, где тоже имелась кремлевская “вертушка”. Пока Сталин разговаривал с командующими, прибывшие саперы разминировали основной дом».