Евгений Зубарев - Наш человек в Киеве

Вот и закончилось вооруженное восстание. Хорошо, что я не успел вызвать такси.

На часах было шесть утра, и ложиться спать я не стал — не усну уже, только время зря потеряю.

Я снова умылся и, аккуратно уложив камеру в пакетик на случай интересных сюжетов, тихо выбрался из хостела, не потревожив Алену Григорьевну.

На улицах было еще темно и поэтому пусто. Я спокойно шел, вдыхая воздух весны и ничуть не опасаясь каких-то неожиданных нападений ни справа, ни слева, ни с тыла — потому что всюду вокруг было тихо, прозрачно и спокойно. Прошел не меньше двух километров по бульвару Шевченко, а потом по проспекту Перемоги, но ничуть не устал — настолько легким был вдыхаемый мной воздух, насколько умиротворяющей казалась обстановка вокруг. Я снова подумал, что не следует сосредотачиваться только на негативе, поскольку хорошо сделанный позитивный материал также даст трафик, ведь читатель не меньше меня устает от грязи и насилия. Я остановился, призадумавшись, какой именно позитив из Киева мог бы заинтересовать читателя Федерального агентства новостей.

Разумеется, именно в этот момент я услышал шум приближающегося автомобиля, скрип тормозов за спиной, а затем и команду:

— Стой! Документы!

Бежать от преследователей по широкой пустынной улице было бы неразумно, и я остановился, повернувшись к машине. В тусклом свете уличных фонарей и витрин я увидел джип камуфляжной окраски, на котором со всех сторон виднелись грозные надписи: «Смерть ворогам!», «Слава Украине!» и «С14».

Открылись двери, из машины бодро выпрыгнули трое молодых людей, также в камуфляже.

— Здравствуйте. Вы кто такой, почему тут ходите по ночам? — вежливо, но с какой-то приблатненной интонацией спросил меня молодой человек.

— Здравствуйте. Я от болгарского радио, «Авторевю» называется, — так же вежливо объяснил я, присматриваясь к собеседникам.

— А будьте так ласковы, покажите нам свое удостоверение, — попросил юноша и характерным узнаваемым жестом почесал себе шею. Я пригляделся и увидел знакомый шрам.

— Семен, а мы ведь этого хлопца уже принимали! Болгарское радио, помнишь, он тебе еще в ухо заехал? — услышал я веселый голос за спиной.

Сколько человек зашло мне за спину, я в полумраке не видел, но вариантов не оставалось — прижал пакет с камерой к груди, упал на асфальт и прокатился назад, попав точно под ноги насмешливому неприятелю. Тот неловко рухнул мне на спину плашмя, но не догадался удержать, а начал на мне барахтаться, неуклюже пытаясь встать. Я сбросил его толчком корпуса под ноги Семену, вскочил и что есть силы понесся в ближайшую подворотню с криком: «Помогите, грабят!». Орал я неосознанно, инстинктивно, но энергично и, как оказалось, правильно — захлопали окна и балконы квартир, заголосили местные обитатели: «Прекратите немедленно!», «Сейчас полицию вызовем!», «Отстаньте от человека, сволочи!». Впрочем, выходить и вступаться за меня охотников не нашлось.

Я пересек первый двор по диагонали, энергично петляя в полумраке среди горок, скамеек и песочниц детской площадки, потом выскочил на следующую улицу и, не сбавляя темпа, нырнул в следующий двор, продолжая надсадно орать про грабеж.

Назад я не оглядывался, но, судя по топоту за спиной, неонацисты не сильно отставали.

Я нырнул в третий двор. Чувствуя, что силы на исходе, выскочил на тихую зеленую улочку. Не сориентировавшись сразу в сумраке деревьев, я в итоге прибежал в тупик и теперь стоял возле высоких металлических ворот со стилизованной менорой на решетке.

— Ну что, тварина москальская, приплыл, сепарская морда? — К к о мне, уже не спеша, развязной походкой уличных гопников направлялись все трое моих преследователей. Семен шел впереди, демонстративно разминая кисти, как хирург перед операцией.

Терять мне было уже нечего, и я забарабанил по воротам кулаком свободной руки, выкрикивая банальное:

— Помогите! Грабят! Убивают!

До меня донеслось злорадное хихиканье Семена:

— По голове своей тупой жидовской постучи, гнида. Может, поумнеешь!

В голове у меня действительно что-то щелкнуло, и я, глядя на крашенную в небесно-синий цвет менору на решетке, завопил:

— Помогите, фашисты еврея убивают! Помогите, фашисты еврея убивают!

В этот момент я пропустил первый удар в корпус от Семена и впечатался всем телом в ворота, потом прилетело в голову, и я осел на асфальт. Третий, очень тяжелый удар от него прошел с ноги, и я попытался подняться с асфальта, чтобы иметь возможность уклоняться от следующих ударов.

Все трое стояли возле меня и неспешно, соблюдая очередность, лупили по мне, как по груше. Иногда, после особо мощного удара, я снова отлетал к воротам, и тогда раздавался звон, как от колокола.

Однако, в очередной раз улетая к воротам, я не впечатался в них, а пролетел дальше, растянувшись во дворе. Ворота открыла охрана, и теперь двое ночных охранников, в черной форме с яркими белыми нашивками на иврите, стояли рядом со мной, но смотрели они не на меня, а на моих украинских друзей. Те, еще в запале драки, шагнули было за мной вперед, во двор, но в утренней тишине звук передергиваемого затвора раздается очень явственно.

— Стоять. Шаг назад. Имеем приказ стрелять без предупреждения!

Охранники бросали фразы по очереди, звонкими от напряжения голосами, и я поверил, что они действительно будут стрелять из своих короткоствольных автоматов.

Семен, однако, не поверил и сделал еще один шаг вперед. Тогда один из охранников поднял автомат и сделал предупредительный выстрел, а второй точным коротким движением ударил Семена ботинком правой ноги в левое колено.

Раздался неприятный хруст, и Семен завертелся на здоровой ноге, скуля от боли.

— Мрази жидовские! Гореть вам, тварям! Будет вам как в Одессе, мрази!..

Второй охранник сделал шаг вперед, после чего остальные двое нациков отпрыгнули от него за линию ворот.

— Говно за собой подберите, — негромко сказал первый охранник, указав им на Семена.

Неонацисты послушно вернулись, подняли Семена на плечи и поволокли прочь. Тот скулил не переставая — похоже, колено ему сломали по-настоящему.

Ворота поехали обратно, глухо щелкнув фиксаторами. Охранники развернулись и пошли прочь по двору в сторону двухэтажного здания с баннером «Еврейское агентство Сохнут», не сказав мне ни слова.

— Э-э, а мне-то что делать, братья? — пробормотал я им вслед.

— Тамбовский волк тебе брат, москаль, — буркнул через плечо один из охранников.

— Здесь жди, пока они свалят. Потом нас позовешь, откроем ворота, — объяснил второй.

Я оглянулся, но не нашел в небольшом дворе даже намека на скамейку — стены и асфальт, правда, чисто убранный.

Тогда я сел прямо на асфальт, бережно положив рядом камеру в пакетике. Осматривать возможные повреждения камеры при охранниках я не рискнул — не родился еще на свет такой охранник, который положительно отнесется к оператору с камерой на вверенном ему объекте.