Вячеслав Огрызко - Кто и почему запрещал роман «Жизнь и судьба»

Зав. Отделом культуры ЦК КПСС

Д.Поликарпов»

(РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 120, л. 70).

В тот же день, 9 декабря о скандале стало известно Суслову. На письме Поликарпова сохранилась помета, сделанная одним из помощников Суслова – Вл. Воронцовым: «Тов. Суслову М.А. доложено. Возражений нет».

Судя по всему, Суслов надеялся ограничиться профилактическими беседами. Он не хотел, чтобы в это дело вмешались ещё и правоохранительные органы, и тем более чекисты. Наученный горьким опытом, Суслов рассчитывал погасить скандал чисто аппаратными методами. Ему в своё время хватило одного «Доктора Живаго» Пастернака.

Не дожидаясь встречи Гроссмана с руководителями писательских союзов, Кожевников буквально через несколько дней после отмашки Суслова, 19 декабря провёл заседание редколлегии журнала «Знамя». Собрание превратилось, по сути, в судилище. Сам автор крамольного романа на этом позорном заседании отсутствовал. А для Кожевникова всё закончилось сердечным приступом. «Сегодня часа в 4 вечера, – отметил 19 декабря 1961 года в своём дневнике Корней Чуковский, – примчалась медицинская «Победа». Спрашивает дорогу к Кожевникову. У Кожевникова – сердечный приступ. Из-за романа Вас. Гроссмана. Вас. Гроссман дал в «Знамя» роман (продолжение «Сталинградской битвы»), который нельзя напечатать. Это обвинительный акт против командиров, обвинение начальства в юдофобстве и т.д. Вадим Кожевников хотел тихо-мирно возвратить автору этот роман, объяснив, что печатать его невозможно. Но в дело вмешался Д.А. Поликарпов – прочитал роман и разъярился. На Вадима Кожевникова это так подействовало, что у него без двух минут инфаркт».

Придя в себя, Кожевников вынужден был пересечься с Гроссманом лично. Встреча состоялась 28 декабря. Один на один главный редактор «Знамени» говорить побоялся, позвал свидетеля – Галанова. Он заявил Гроссману, что его произведение – «идейно порочное» и посоветовал немедленно изъять из обращения все экземпляры рукописи крамольного романа.

В Комитете государственной безопасности тоже не дремали. Они получили информацию о крамольной рукописи Гроссмана по своим каналам связи. Ещё 22 декабря 1960 года председатель КГБ Александр Шелепин направил на имя Никиты Хрущёва свою записку. Он писал:

«Товарищу Хрущёву Н.С.

Докладываю Вам, в порядке информации, что писатель В.Гроссман написал и представил в журнал «Знамя» для печатания свой новый роман под названием «Жизнь и судьба», занимающий более тысячи страниц машинописного текста.

Роман «Жизнь и судьба» носит ярко выраженный антисоветский характер и по этой причине редакционной коллегией журнала «Знамя» раскритикован и к печати не допущен.

Роман, внешне посвящённый Сталинградской битве и событиям, с нею связанными, является злостной критикой советской социалистической системы. Описывая события, относящиеся к Сталинградской битве, Гроссман отождествляет фашистское и советское государства, клеветнически приписывает советскому общественному строю черты тоталитаризма, представляет советское общество как общество, жестоко подавляющее личность человека, его свободу. Оно населено людьми, живущими в страхе друг перед другом. Партийные и советские руководители противопоставлены в романе народным массам. Роман отрицает демократизм и морально-политическое единство советского общества. Судя по роману, получается, что не война и не фашизм, а советская система, советский государственный строй были причиной многих несправедливостей и человеческих страданий.

На страницах романа показывается, что советских людей без видимых оснований карают, сажают в тюрьмы, заставляют молчать, изгоняют с работы, унижают, оскорбляют, принуждают испытывать произвол и насмешки.

В романе особенно отвратительно изображены партийные работники. Рассказывается, например, как в тюремной камере сидят три секретаря ленинградских райкомов партии, арестованных неизвестно за что, но каждый из них, в свою очередь, ранее «разоблачил» своего предшественника. Секретарь обкома партии Гетманов, назначенный комиссаром танкового корпуса, выведен как догматик, карьерист, лицемер и провокатор, использующий борьбу с гитлеровцами для своих корыстных, честолюбивых интересов. Подлым человеком оказывается батальонный комиссар Крымов и предателем комиссар Осипов. Уродливо изображаются и многие представители командного состава Советской Армии, которые предстают перед читателем не волевыми, хорошо знающими своё дело военачальниками, а людьми посредственными, ограниченными, малокультурными, склонными к пьянкам и т.п.

Главный герой романа – физик Штрум, которому Гроссман явно симпатизирует, в конце романа подписывает политический документ, с содержанием которого он не согласен. Один из героев романа – академик, крупнейший учёный-физик Чепыкин, учитель Штрума, уходит с поста директора института потому, что не хочет выполнять указаний правительства менять тематический план института, не хочет участвовать в работах, связанных с расщеплением атома.

Эпизодические персонажи романа по воле автора также выглядят моральными уродами, глубоко несчастными людьми. Рабочий после войны кончает жизнь самоубийством, предварительно «вколотив» себе в грудь ордена, полученные на войне. Солдат-конвоир, рассуждая о расстрелянном дезертире, вылезшем из могилы, сожалеет лишь о том, что его плохо закопали.

В романе Гроссман пытается реабилитировать Троцкого, Бухарина, Рыкова, Томского, рассматривая их деятельность с позиций отвлечённого понятия человечности.

Привлечение этих лиц в роман понадобилось Гроссману для подтверждения одной из философских мыслей своего романа. Мысль эта по существу сводится к тому, что коммунизм при всех его положительных сторонах не имеет права на существование из-за жестокости к людям. Показу этой жестокости Гроссман посвящает много ярких страниц, смакуя факты из жизни в исправительно-трудовых лагерях, перегибов в период коллективизации, безжалостное отношение к воинам со стороны самодуров-военачальников и т.д.

Как выход автор предлагает примирение коммунистического мировоззрения со своими идеологическими противниками. Причём, главное, по его утверждениям, состоит в том, что коммунизм должен взамен жестокости взять миролюбие христианства, католицизма, толстовства и даже то лучшее, что было, по его мнению, у меньшевиков.

Особое и значительное место в романе занимает тема преследования евреев. Раскрывая антисемитизм фашистов, их расовую ненависть против евреев, Гроссман много внимания уделяет описанию антисемитизма и в нашей стране, по существу утверждая, что антисемитизм не ликвидирован и советским строем.