Анатолий Терещенко - Отряды зафронтовой заброски

Ваша задача, таварищ Зарубин, не только знать о намерениях американцев, не только отслеживать события, но и воздействовать на них. Воздействовать через агентуру влияния, через другие возможности…

Исходите из того, таварищ Зарубин, что наша страна непобедима…

Он немного помолчал, подошел к столу, взял трубку, попыхтел ею, и она вдруг разгорелась. На выдохе он выпустил сизые колечки дыма, слегка покачивающиеся из стороны в сторону и поднимающиеся вверх, чтобы потерять свою форму, а потом и вовсе раствориться в воздухе. Затем Верховный подошел к своему столу, поправил стопку деловых бумаг и тихо добавил:

— Василий Михайлович, я слышал давно, что ваша жена хорошо вам помогает в вашей ответственной работе. Прошу, очень прошу, берегите ее. Это важно для вашей и государственной безопасности.

Сталин знал, что говорил.

Действительно супруга Зарубина — Елизавета Юльевна Горская, много помогала своему мужу при решении агентурно-оперативных задач в зарубежных командировках. У нее была большая школа работы за границей. В двадцатые годы училась в Парижском и Венском университетах. Знала в совершенстве французский, немецкий и английский языки. Содействовала выявлению конспиративных связей Я. Г. Блюмкина с Л. Д. Троцким, что помогло быстро разобраться в содержании их преступных намерений.

В 1929 году вышла замуж за сотрудника Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ В. М. Зарубина. Находилась на нелегальной работе во Франции, Германии, США (дважды), Эстонии, Великобритании.

В сентябре 1946 года неожиданно была уволена из МГБ СССР «за невозможностью дальнейшего использования» с постановкой на общевоинский учет.

После смерти Сталина по ходатайству П. А. Судоплатова была восстановлена в органах и стала работать в 9-м (разведывательно-диверсионном) отделе МВД СССР.

А вот после ареста Судоплатова в августе 1953 года была окончательно уволена из МВД.

К сожалению, мужественная разведчица трагически погибла, случайно попав под колеса автобуса.

С полковником Александром Пантелеймоновичем Святогоровым встречалось много корреспондентов, которые брали у него, как у майора Зорича, актуальные интервью по разным случаям, — юбилеям, праздникам, знаменательным датам и прочим. Всех интересовали результаты и подробности его разведывательно-диверсионной работы в годы отшумевшей войны.

И все же каждый раз корреспондентами вставлялся один щекотливый вопрос: а участвовал ли он в операциях против бандеровцев ОУН [1] ОУН* – УПА*. Организации, запрещенные в Российской Федерации. и УПА [2] ОУН* – УПА*. Организации, запрещенные в Российской Федерации. ? На что полковник-разведчик честно отвечал, что по ним он почти не работал — разведка — не контрразведка. У него были другие важные задачи.

Однако грешить не хотел, потому что не умел лгать и признался, что по настойчивому указанию одного из руководителей госбезопасности Украины ему было поручено попробовать осуществить вербовку писателя — невозвращенца Ивана Багряного, у которого на Украине жила семья — жена и сын. Иван — муж и отец — их безумно любил. На этой психологической завязке решили сыграть.

Несмотря на резкость высказываний Ивана Багряного о большевиках и их политике, о чем он писал в одной из своих брошюр на тему «Почему я не хочу возвращаться в СССР», — Зорича все же заставляли осуществить вербовку идеологически устоявшейся личности.

Это через судьбу Багряного прошло раскулачивание крестьянства украинских сел и деревень, голод 1933 года, нищенское прозябание беспаспортного крестьянства и прочее, и прочее. Указанные события затронули и семью писателя, о чем он правдиво живописал:

«Высылали их прочь, — писал он, — вырывая с корнями, то есть со стариками и маленькими детьми. А прогоняя через почти всю территорию СССР степями… бросали их на произвол судьбы. Маленьких детей, умирающих по дороге, матери не имели возможности по-человечески похоронить и загребали в снег без священника и без могил. А со временем и сами ложились там же».

Перу Ивана Багряного принадлежали слова, что «большевизм — это насилие над человеком, это есть рабский труд и новейшее крепостничество, это есть террор физический и духовный, это есть нищета, голод и война».

Зорич понимал, что вербовка такой личности, — это нонсенс, что он никогда не согласится работать в качестве негласного сотрудника, больше того — обидится.

Правда, органы госбезопасности семью писателя не трогали, и даже всячески материально помогали ей, надеясь, что Иван Багряный на этой основе станет мягче и согласится работать на МГБ Украинской ССР или даже возвратится в Советский Союз к семье.

Слово Святогорову:

«И вот по указанию вышестоящего начальства мы взяли у его жены и сына письмо и передали Ивану.

Багряный мне тогда, я так думаю, честно ответил, что наше предложение не может серьезно принять. Он дорожит своими принципами, которые исповедует душой.

Они были его верой.

Дальше работать по нему в этом, как оказалось, негодном ключе было бы бессмысленной затеей.

Поэтому к этому вопросу органы госбезопасности Украины больше не возвращались».

Говоря о голоде 30-х, следует заметить, что принудительная коллективизация в 20-х годах привела к тому, что большая часть молодых и работоспособных крестьян бежали за лучшей долей в города. Кроме того, итогом раскулачивания стало то, что более двух миллионов крестьян были согнаны с земли и выселены в отдаленные районы страны. В итоге к началу весенней посевной 1932 года в деревне катастрофически не хватало трудовых ресурсов. Это привело к тому, что на Украине, Северном Кавказе и Поволжье — везде, где поля были засеяны зерновыми, они начали зарастать сорняками. На прополку власти отправили войска РККА. Урожай 1931–1932 года сам по себе был неплох и не предвещал голода, но потери зерна при его уборке были просто беспрецедентны — было потеряно более 15 млн. тонн. В 1932 году потери оказались еще катастрофичнее. На Украине на корню осталось до 40 % урожая, на Нижней и Средней Волге потери достигли 35,6 % от всего валового сбора зерновых. Все это сопровождалось принудительными хлебозаготовками. Как утверждали очевидцы событий, «голод был потому, что хлеб сдали», «весь, до зерна, под метелку государству вывезли». Продразверстка отняла у крестьян весь хлеб…

Только на основании этих событий, которые хорошо знал Багряный, он не мог согласиться на ломку своих моральных устоев.

Говорят, что разведчик — это не профессия, это, прежде всего, образ жизни до конца пребывания такого человека на грешной земле. Работая в послевоенное время в Чехословакии, Святогорову приходилось использовать наработанный в прошлом опыт. Одну из забавных операций с использованием «медовой ловушки» против израильской разведки он запомнил во всех подробностях и не раз рассказывал перед слушающей его аудиторией из своих коллег по чекистскому ремеслу.