Александр Митта - Кино между адом и раем

Гамлет добивается справедливости в мире зла. Его тема – справедливость должна торжествовать над злом. Но зло – король, королева, придворные, друзья-предатели борются с Гамлетом. Их больше, они торжествуют. Они сильнее. До тех пор, пока Гамлет не ставит на карту все и, отбросив сомнения, берет в руки меч мщения. Тема: справедливости в этом мире можно добиться только ценой жизни. Пережил «быть или не быть», помудрствовал над черепом бедного Йорика, убедился в виновности короля, отстрадал смерть любимой девушки. Теперь настал час истины. Надо «быть»! И «быть» до конца!

Как ни назови это стратегическое противостояние - темаи контртема, управляющее противоречие, сквозное действиеи сквозное противодействие,– это то, что должно развиваться в драме от начала до конца. И это развитие обеспечивает зрительский интерес.

Тема и контртема всегда создают в истории цепь драматических перипетий, именно они превращают идеи в эмоции, а мы знаем, что это активизирует интерес аудитории.

«Вишневый сад». Раневская вернулась в поместье. Она счастлива, но мы узнаём, что она обнищала и у нее нет шанса спастись. Все погибнет, если имение будет продано за долги, – это тема.

Лопахин предлагает план спасения – вырубить вишневый сад. Неужели есть спасение от нищеты? Да! Выруби свое прошлое, уничтожь свои корни. Это контртема.

Нет, Раневская отвергает этот путь. Все погибнет? Ничуть. Гаев предлагает другой путь спасения. Аня в него верит, она счастлива, кажется, можно спастись – это тема.

День продажи имения приближается. Лопахин напоминает, уговаривает принять его план спасения. Но никто не хочет прислушаться к его советам. Это контртема.

Назревает несчастье. Раневская полна иных забот, она не хочет ничего решать, не хочет ничего рушить, пусть все идет само собой – это тема.

В разгар бессмысленного веселья в поместье появляется пьяный Лопахин. Он торжествует победу и рыдает от горя. Он купил вишневый сад -это контртема в ее мрачном триумфе.

Наступает безрадостное осеннее утро. Персонажи как живые мертвецы покидают вишневый сад. На их глазах идет его убийство – деревья рубят. Это тема. И победитель Лопахин такой же мертвый, как и побежденные им бывшие хозяева. Он убил не только сад, он убил то единственное, что светилось в его душе, – любовь к Раневской, ее семье и саду своего детства. Смерть воцарилась в вырубленном саду.

Это очень сжатый и потому упрощенный разбор. Но принцип понятен. Управляющее противоречие развивается в непрерывном конфликте темы и контртемы.Развитие этого конфликта и есть история, за которой с волнением следит аудитория.

Развитие истории как борьбы темы и контртемы существовало в драме задолго до Станиславского. Он просто угадал и сформулировал этот главный стержень любой драматической истории.

И он стал настаивать на том, чтобы в работе над каждым спектаклем вначале был проведен анализ действия, который выявит борьбу сквозного действия и сквозного противодействия, конкретно выражающих тему. Эта борьба – конкретный инструмент, выявляющий тему в фильме.

Сквозное действие объединяет все простые действия персонажей -раскрывающие тему. С ним постоянно борется сквозное противодействие – раскрывающее контртему.

Таким образом, интеллигентные разговоры о теместановятся практическим руководством. Исходя из темы, вы определяете, что актеры должны делать каждую минуту.

Сложные, труднодоступные понятия проникают последовательно и неуклонно в душу зрителей, как личный опыт переживаний. Это не упрощение сложных вещей, это их превращение в живую энергию эмоций. Это и есть цель рассказывания историй – упаковать идеи в эмоции, которые неторопливо и неуклонно растут в душе зрителя все полтора часа, пока он смотрит фильм.

Гений Станиславского нашел универсальный путь к этой цели – раскрыть тему как непрерывную борьбу сквозного действия и сквозного противодействия.

Тема фильма «Пролетая над гнездом кукушки» – борьба свободы и тоталитаризма. Но действие происходит не на полях сражений, а в маленькой психиатрической больнице.

Герой, Мак Мэрфи, совсем не выглядит диссидентом и борцом за всеобщую свободу. В самом начале фильма он хочет не абстрактной свободы, а всего лишь посмотреть любимую игру по телевизору. Так начинается тема– как простое желание, понятное самому простому человеку.

А медсестра имеет власть и запрещает. Так начинается контртема.Мак Мэрфи выполнил все условия медсестры. Теперь он имеет право посмотреть игру. Но медсестра не включила телевизор. Пока контртема побеждает без труда.

Тогда Мак Мэрфи добился свободы в другом, он угнал автобус с больными и совершил восхитительную прогулку на катере главного врача - темапобеждает.

На это медсестра и главный врач ответили жестокой «лечебной» процедурой – электрошоком. Контртема побеждает.

Но это не сломило Мак Мэрфи. Он задумал побег и на прощанье устроил в психушке праздник, ночь всеобщего веселья. Это закончилось трагически. Друг Мак Мэрфи покончил с собой, а самого Мак Мэрфи лоботомия превратила в идиота. Контртема победила? Нет!

Эстафету Мак Мэрфи принял его друг – индеец. Он убежал на волю, сделал то, что хотел Мак Мэрфи. Тема победила.

Идея борьбы за свободу превращена в цепь простых и понятных всем действий-противодействий, выражающих борьбу темы-контртемы. Развитие этой борьбы происходит в непрерывной цепи конфликтов. Каждый последующий эмоциональнее предыдущего. И в финале мы полностью вовлечены в борьбу героев на стороне Мак Мэрфи. При этом мы ни на секунду не отвлеклись от темы.

Когда Станиславский первым сделал борьбу темы и контртемы в конфликте действия-притиводействия своим рабочим инструментом, зрители были потрясены. Они получили возможность угадать в действиях актеров сложные и тонкие нюансы.

На сцене расцвели сокровища правды. А в основе лежала технологическая болванка, единая на все случаи. Не парадокс ли это?

Все знают, как нетерпим был Станиславский к штампам актерского исполнения. Его знаменитое «Не верю!» стало притчей о требовательности художника.

Но это был заключительный этап творчества. Ему предшествовало построение фундамента, где гений режиссуры искал простые и сильные столкновения двух противоборствующих линий – сквозного действия и противодействия. Всегда одного и того же – конструктивного стержня.

Непрерывная борьба сквозного действия и противодействия является генератором энергии любого спектакля или фильма.

Шекспир знал об этом источнике энергии задолго до Станиславского.