Келси Миллер - Друзья. Больше, чем просто сериал [История создания самого популярного ситкома в истории] [litres]

Но тогда душа у Швиммера лежала к театру, а не к телевидению. Он любил свою дружную семью, но не город, где они жили: «Когда я находился в Лос-Анджелесе, я чувствовал себя не в своей тарелке. У людей там другая система ценностей, а потому я просто хотел выбраться оттуда».

Когда Дэвид учился в выпускном классе, продюсеры известной бродвейской постановки «Воспоминания на Брайтон-Бич» Юджина О’Нила приехали в Лос-Анджелес на кастинг для новой труппы этого шоу. Преподаватель актерского мастерства рекомендовал Дэвида и Джастина Силвермана на роль Юджина Джерома, которого прежде играл Мэттью Бродерик. Но вскоре вмешались родители Швиммера. Они сами были поклонниками театра и поддерживали амбиции своего сына, но не ценой высшего образования. Так Дэвиду запретили идти на Бродвей.

Роль в итоге досталась Силверману, а Швиммер поступил в Северо-Западный университет. Несмотря на разочарование, опыт учебы в колледже стал одним из важнейших моментов в актерской жизни Дэвида. Так же, как Марта Кауффман и Дэвид Крейн, Швиммер нашел своих близких друзей во время учебы в колледже, и с ними же основал Lookingglass Theatre Company незадолго до выпускного в 1988 году. Даже сейчас, более тридцати лет спустя, эта некоммерческая организация продолжает свою деятельность. Они создают постановки, часто со Швиммером во главе в качестве режиссера или продюсера. С тех первых дней страсть Швиммера к американской социальной справедливости перешла на сцену, где он ставил современные пьесы о расовом и экономическом неравенстве наряду с классическими произведениями, такими как «Одиссея» или «Наш городок». Чикагский театр, каким мы его знаем сегодня, был еще очень молодым (только Steppenwolf, влиятельная в наши дни театральная компания, была основана около десяти лет назад), но быстро рос. Будучи выпускником одной из самых уважаемых актерских программ страны, Швиммер оказался на пороге расцвета американского театра. И наконец, он нашел свое общество, отдаленное от Голливуда во всех смыслах этого слова.

Затем состоялось выпускное представление – традиционное завершение каждой театральной программы колледжа. Как обычно, горстка агентов и менеджеров прилетела из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, чтобы понаблюдать за выпускниками и новыми талантами. Швиммер сделал подборку из «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда, после чего к нему подошла одна из менеджеров Лос-Анджелеса и произнесла: «Я хочу сделать тебя звездой». В лучших традициях серьезных и, возможно, немного самовлюбленных театральных выпускников, Швиммер отказался от идеи стать кинозвездой. Менеджер настаивала, уверяя Швиммера, что, если он вернется в Лос-Анджелес, он станет звездой в мгновение ока и заработает кучу денег.

«Имейте в виду, я был очень наивен тогда и поверил ей, когда она сказала, что я смогу заработать хорошие деньги за кратчайшие сроки», – говорил Швиммер. Трудно представить себе парня двадцати двух лет, пусть и того, кто провел выпускной год, добиваясь статуса 501 (c) (3) [18] Раздел Налогового кодекса США, согласно которому организация освобождается от федерального налога на прибыль. Такой статус присваивается некоммерческим организациям. – Прим. пер. для своей некоммерческой театральной компании, не ослепленного обещанием мгновенной и огромной славы. В конце концов, Швиммер говорит, что сделал это ради денег. У него был план.

Как объяснил Швиммер своей компании, он поедет в Лос-Анджелес с этим менеджером, быстро заработает миллион долларов и вернется в Чикаго, чтобы они могли использовать эти деньги для строительства собственного театра. Это займет около шести-восьми месяцев. «Вот каким наивным я был», – вспоминал Швиммер десятилетия спустя. Тогда он и его одногруппники были большой рыбой в маленьком, но престижном пруду. Такими же были Кауффман и Крейн всего несколько лет назад. Швиммер взял творческий отпуск, который, по его задумке, должен был быть коротким и невероятно прибыльным.

Ни тем ни другим он, конечно, не оказался. В итоге временным стал только менеджер. В первые восемь месяцев Швиммер получил роль в кино и агента Лесли Зиберта (который сейчас является старшим управляющим в агентстве Gersh и до сих пор представляет Швиммера). Но больше ничего не было. Обескураженный и униженный, Швиммер вернулся в Чикаго и в свою компанию Lookingglass.

В течение семи лет Швиммер жил между Чикаго и Лос-Анджелесом, где время от времени играл эпизодические роли в таких шоу, как «Полиция Нью-Йорка» и «Изящный цветок» («Блоссом»). В основном же большую часть времени он обслуживал столики: «Я работал почти в каждом гриле Лос-Анджелеса». Его первым настоящим прорывом была небольшая роль в четырех сериях шоу «Чудесные годы». Когда показывали первый эпизод с его участием, Дэвид работал в утреннюю смену в гриль-баре на бульваре Ла-Сьенега, где рядом с баром был телевизор. «Эй, Швиммер, тебя показывают по телевизору!» – сказал ему коллега, работающий в баре, и Швиммер провел следующие полчаса, с головокружением поглядывая на шоу, ловко перемещаясь туда-сюда между обедающими. «Итак, я обслуживаю столики и впервые ловлю себя на том, что смотрю телевизор. А потом снова возвращаюсь и уточняю у клиента, какой соус он хочет к своему блюду», – предаваясь ностальгии, вспоминал Дэвид.

В 1993 году Швиммер снова встретился со своим школьным другом Джонатаном Силверманом, когда оба были вызваны на прослушивание на одну и ту же роль в новом сериале. Тот сериал был не чем иным, как злополучными «Парами» от Кауффман и Крейна. И снова Силверман получил роль. Но Кауффман и Крейну понравилось прослушивание Швиммера. И когда «Пары» потерпели неудачу, они начали набрасывать персонажей для «Кафе Бессонница», вспомнили выступление Дэвида и написали Росса. Кауффман рассказывала: «У Дэвида был такой замечательный невинный взгляд. Мы просто не могли выкинуть его из головы».

Тем временем Швиммер получил роль в «Монти», новом ситкоме Fox с Генри Уинклером в главной роли, о консервативном радиоведущем Раше Лимбо и его либеральной семье. Без сомнения, это была самая большая работа, которую Дэвид когда-либо получал. У него был заключен пятилетний контракт на этот сериал, и с тех пор у него появились первые серьезные деньги на банковском счете. Однако Дэвиду это не очень нравилось. Он говорил, что Генри Уинклер был прекрасным парнем, но работа над сериалом не вдохновляла. Он мечтал участвовать в создании сериала и хотел делиться своими идеями со сценаристами, но его никто не слушал. Возможно, они прислушались бы к Уинклеру, но не к Дэвиду, который казался мальчишкой.

Наивный, он ожидал, что телевидение будет похоже на театральную труппу, где все творят как команда. Вместо этого он был просто актером, работающим бок о бок – но не вместе – с остальным коллективом. Они отсняли тринадцать эпизодов, но, к большому облегчению Швиммера, «Монти» был закрыт после первых шести. На этом эксперимент в Лос-Анджелесе закончился. Швиммер сразу же вернулся в Чикаго, сказав своему агенту, чтобы тот ничего ему больше не присылал, особенно связанного с работой на телевидении. «Монти» стал его последней каплей. Lookingglass работала над постановкой романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» с Дэвидом в роли Понтия Пилата. Он ушел максимально далеко от телевидения, но тут ему позвонила Зиберт. Да, она знала, что он не хочет больше сниматься в ситкомах, но был новый сценарий, который он просто должен был прочитать.