Фаддей Михалевсикй - Золото в период мировых войн

Золото казалось «подешевевшим» по той простой причине, что при проведении стабилизации валют нигде не была и не могла быть ликвидирована целиком инфляция, сколько бы ни говорили о дефляции. По отношению к Англии это очень ясно видно из вышеприводимой таблицы. Денежные показатели (объем обращения, банковский учет и ссуды, депозиты и текущие счета) идут на очень высоком уровне по сравнению с довоенным временем, а индекс промышленной продукции не достигает довоенного уровня. Предпосылку стабилизации видели не в уменьшении средств обращения, а в увеличении золотого запаса. [133] Характерно, что большая часть текста закона 1925 г. о золотом стандарте (Gold Standard Act 1925) посвящена не существу вопроса, а вопросу о необходимых для осуществления этого закона займах. .

Дефляция, конечно, не должна была обязательно уменьшить размеры денежных показателей, тем более, что, как показал исторический опыт, изъятие денег из обращения само по себе не всегда ведет к снижению уровня цен. Дефляция могла выразиться в возросшем производстве и торговом обороте. Но этого не было. Во Франции курс франка был стабилизован в 1926 г. на уровне примерно в 5 раз ниже довоенного, в то время когда внутри страны франк был обесценен в сравнении с довоенным временем значительно больше: индекс оптовых цен был равен 718 (1914 г. = 100). Даже в Бельгии, где валюта, по общему признанию, была застабилизована на заниженном уровне, курс франка был в 1927 г. снижен меньше чем в 7 раз при годовом индексе оптовых цен, равном 847, и розничном, равном 786. В Швеции в год возврата кроны к старому паритету индекс оптовых цен был равен 166 (1913 г.= 100).

В новых государственных образованиях, возникших после первой мировой войны, завышенность курса стабилизаций (кстати сказать, большей частью неудачных, требовавших повторения) труднее проследить вследствие новизны самих денежных единиц. Однако указанное явление наблюдалось и там.

В литературе по этому вопросу обычно различают страны, переоценившие свою валюту при стабилизации и недооценившие ее. К числу первых относят Англию и Италию. К числу вторых – прочие страны. Такое деление правильно с точки зрения того, как данная валюта ценилась на мировом рынке в достабилизационные годы. Если курс франка, например, еще в 1924 г. колебался между 24 и 28% паритета, в 1925 г. между максимумом 27 и минимумом 19–20%, то стабилизация на 20–процентном уровне в конце 1926 г. является недооценкой франка (хотя в сравнении с курсами 1926 г. стабилизация означала повышение). С точки зрения же относительной стоимости или покупательной силы золота франк несомненно был сильно переоценен в сравнении с довоенным временем или, что то же самое, золото было недооценено. Если на покупку товарного набора по индексу оптовых цен в 1927 г. пришлось бы затратить примерно в 7 раз больше франков, нежели в 1913 г., то на покупку определенного количества золота пришлось бы затратить франков только в 5 раз больше в сравнении с указанным годом. По отношению к золоту все капиталистические валюты были в той или иной мере переоценены в сравнении с довоенным временем.

1Характерно, что большая часть текста закона 1925 г. о золотом стандарте (Gold Standard Act 1925) посвящена не существу вопроса, а вопросу о необходимых для осуществления этого закона займах.

Для Англии возврат к старому паритету фунта при еще значительно сохранившемся внутреннем обесценении последнего был, как известно, вопросом сохранения роли Лондона как мирового платежного центра и связанных с этим прибылей и преимуществ.

Английским финансовым властям стоило больших трудов при подготовке стабилизаций 1925 г. мобилизовать, при кредитной и дисконтно–политической помощи США, Франции и Голландии, ресурсы, которые были нужны для того, чтобы поддерживать курс фунта на уровне, близком к паритету.

Чтобы понять, почему Англия встречала такое сочувствие в этом деле со стороны. США, Франции и других стран, следует вспомнить, что обесценение валюты дало некоторым странам, в первую очередь Германии, возможность усилить свой экспорт и создало угрозу для внешней торговли стран, валюта которых не была обесценена или была обесценена в сравнительно небольшой степени.

Само собой разумеется, что Англии, проведшей стабилизацию на завышенном уровне, было выгодно, чтобы ее конкуренты на мировом рынке последовали ее примеру.

Дешевизна валюты была известна давно как фактор, благоприятствовавший экспорту. В частности в период наполеоновских войн и обесценения английской валюты указанный фактор учитывался как положительная сторона в общем отрицательного явления. Это был зародыш политики валютной конкуренции, о которой знали теоретики и практические деятели и которая принималась в соображение при валютных реформах. Однако только после мировой войны создается обстановка, при которой этот зародыш быстро развивается и превращается в важный экономический фактор. Ожесточенная валютная война, разгоревшаяся со всей силой в 30–х годах, ведет свое начало именно с рассматриваемого нами теперь периода. Но война эта ведется в 20–х годах не прямыми методами, не путем понижения каждой страной курса своей валюты, а путем комбинаций, направленных к повышению курса валюты конкурента. В международных отношениях возникает необычайный «валютный альтруизм». Каждая страна делает все от нее зависящей, чтобы курсы валют ее конкурентов были как можно выше, чтобы их валюты были как можно скорее застабилизованы, притом на возможно более высоком уровне.

Кроме «валютного альтруизма» завышенной стабилизации валют содействовал еще один внешний фактор, а именно валютная спекуляция. Последняя направляла деньги в те страны, где ожидалась стабилизация, в расчете на курсовую разницу. Прилив этих денег улучшал платежный баланс и помогал проводить стабилизацию.

Оба указанных внешних фактора внесли в процесс стабилизации валют гонку, скороспелость. Особенно показателен пример Дании. Обесценение датской кроны зашло значительно дальше обесценения других скандинавских валют (низшая точка – 50% паритета). В июне 1924 г. курс датской кроны не достиг еще 60% паритета, а 1 января 1927 г. уже застает датскую крону стабилизованной на старом паритете. Помогла в этой «скоростной» стабилизации иностранная спекуляция.

Во Франции иностранная спекуляция на повышении курса франка заполняла девизами портфель Французского банка. Последний, чтобы не нести расходов по их процентировке, передавал их другим банкам, откуда они уплывали за границу, чтобы затем опять вернуться во Францию. Эта «девизная карусель» причиняла французским властям немало хлопот.

Внешний нажим в сторону переоценки валют поддерживался нажимом изнутри со стороны тех рантье и представителей банковского капитала, потери которых от обесценения денег недостаточно компенсировались инфляционными барышами.