Петр Столпянский - Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города

И только русские, начиная с Петра Великого, стали обращать более серьезное внимание на башкир, вспыхнули башкирские бунты, происходящие чуть ли не ежегодно с 1804 года вплоть до конца этого столетия. Бунты принимали иногда грандиозные размеры, как например, восстание Каракасала. Про этого последнего среди башкир охранялось следующее поэтическое сказание:

Каракасал и до сих пор является одною из загадочных личностей в истории. Происхождение его темно, но нет сомнения, что это был выдающийся человек, обладавший громадной энергией, сумевший пробудить среди башкир религиозный фанатизм в высшей степени. — Но, конечно, Каракасал не мог победить русских, не мог восстановить «вольную Башкирию». Русские были через чур сильны, а башкиры принадлежали к тем нациям, которым всесильной судьбою предназначено вымирать. [36] Смотри монографии Витевского, статьи Игнатьева, Историю Оренб. Рычкова.

Политика русских по отношению башкир в начале отличалась невероятною жестокостью. Вот что, например, писал оренбургский историк Петр Рычков о усмирении бунта Каракасалы (1735—1740 г.): «убито и казнено 9438 человек, сослано в каторгу 3101, роздано помещикам 6309, — а всего 18848 человек, сожжено 396 деревень» — и, прибавляет историк края, цифры эти вряд ли верны, они слишком малы.

А самые казни совершались следующим образом: «25 августа 1740 года по прочтении указа была совершена «экзекуция»: главные сообщники Каракасала (сам он успел скрыться), в числе пяти человек, были посажены на железные колья, укрепленные на высоких каменных столбах, 11 человек повешены на железные крючья за ребра, 80 человек просто повешены, двадцать одному человеку были отрублены головы, в том числе был обезглавлен и мертвец, как выдумавший Каракасалу; при другой экспедиции — 50 человек повешено, 301 человеку отрезаны уши и носы — и наказанные были отпущены в свои деревни.

Затем кроме устрашения казнями воспользовались национальною враждою между киргизами и башкирами Составлялись подложные указы, разрешающие киргизам нападать на башкир и обратно, — возникающие междоусобия ослабляли национальности и этим ослаблением пользовался особенно Неплюев.

Далее Башкирия точно железными кольцом опоясывалась линией русских крепостей и вместо окраины становилась, действительно, центральною провинциею.

Слов нет, для современного человека эти картины прямо ужасны, нельзя понять этой жестокости, более того безнравственности, — но надо помнить, что эти меры принимались 160 лет тому назад, когда «жестокое было время и грубые были нравы...»

Потоками крови, рядом административных мер, башкиры были успокоены, усмирены; — возник другой вопрос, — как же поступать с этою побежденною национальностью, что предпринять для дальнейшего развития ее?

Вопрос, конечно, очень сложный, утруднялся еще и тем обстоятельством, что башкиры были мусульмане, а на «поклонников пророка» у нас привыкли смотреть с подозрением.

И вот начался ряд административных проектов, долженствующих устроить для башкир земное эльдорадо. Тема нашей работы и ее размеры не позволяют нам коснуться здесь во всей подробности означенных проектов, укажем только на некоторые из них, прежде, чем перейти к заводу Грена.

Читатель, может быть, недоумевает, какое отношение завод Грена имел к башкирам. — Оказывается, довольно большое.

Одним из первых проектов устройства быта башкир был проект графа Сухтелена. Сущность этого проекта в следующем: управление башкир было вверено особым кантонным начальникам, которые, но мнению графа Сухтелена, «большего частью, без надлежащих познаний с дурною нравственностью, не только не облегчают заботы правительства о благосостоянии башкирского народа, неустроенного еще в гражданской жизни, но имея главною целью корыстолюбие, порождают только распри и укореняют злоупотребление и безпорядки». [37] Арх. Оренб. Учен. Ком. Отд. Граж. дело 21 июля 1830 г. на 32 л.

По мнению графа Сухтелена надо было в каждом кантоне учредить особую должность кантонного попечителя, поставив на этот пост опытного, честного и дельного офицера, снабдив этих попечителей особыми инструкциями.

Инструкция была довольно таки обширна, она состояла из 22 пунктов. Из этой инструкции виден прежде всего общий взгляд на башкир: «башкирцы, наклонные к воровству лошадей, особенно у соседних поселян из христиан, привели ремесло сие некоторым образом в систему. Скорая передача лошадей из руки в руки, употребление их в пищу, проживание воров в отдельных хуторах, фанатизм религии, толкуемой муллами, что магометанин не должен выдавать магометанина за преступления против христианина, корыстная наклонность старшин и кантонных начальников скрывать следы воровства много способствуют поддержанию сего зла».

Итак, башкиры прежде всего — конокрады, далее муллы башкир «по наклонности к корыстолюбию и защите единоверцев, не желая, чтобы открылась истина, читают им при присяге не те молитвы, кои по закону следует, и тем уверяют ответчиков что присяги те не сильны и не требуют сознания. Таким образом, башкиры допускают ложь во всех отношениях, даже в религии.

Взгляд на башкир, как видим, был непривлекательный, а отсюда понятен вывод: взять башкир под опеку, опекуном должен был сделаться вновь учреждаемый попечитель

Он должен был составить списки всех башкир, подозреваемых в воровстве, и стремиться к исключению этого элемента, т. е. ссылка в Сибирь и другие губернии России; далее необходимо было воспретить башкирам селиться хуторами и по одиночке, наблюдать за начальствующими лицами из башкир, — словом, нужно было следить за каждым шагом, каждым поступком башкир.

Таков был взгляд графа Сухтелена, а граф был гуманнейшею личностью своего времени; весьма понятно, каков был взгляд на башкир у большинства.

Башкир признавался годным лишь для одного: сорвать с башкира, как можно больше и всеми средствами. — Этот взгляд дожил чуть ли не до нашего времени, вспомним лишь знаменитую эпопею расхищения башкирских земель.

Башкиры ценились как даровая казенная рабочая сила: команды башкир угонялись в башкирские леса, там рубили казенный лес, который и сплавляли по Сакмаре к Оренбургу; команды башкир посылались в Оренбург и здесь работали на казенных кирпичных заводах, жгли кирпич, строили казенные постройки; наконец, на башкирах же лежала обязанность нести «летучку»; — так назывался своеобразный род почты, введенный в практику Перовским. Через каждые двадцать пять верст стояло несколько конных башкир. Гонец башкир подлетал с почтовой сумкой, бросал ее следующему очередному башкиру, тот схватывал ее на лету и мчался во весь дух, сломя голову, свои двадцать пять верст для того, чтобы перебросить сумку следующему и т. д. Весьма понятно, что скорость такой доставки чуть ли не равнялась скорости курьерского поезда...