Олег Мозохин - Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Савинков тяжело вздохнул и сказал: «Жалко, что я не успел побриться».

«Ничего… Вы побреетесь в Москве, Борис Викторович», — ответил ему Пиляр.

В тот же лень Савинкова с супругой Деренталя опергруппа увезла в специальном вагоне в Москву, а 18 августа они оказались во внутренней тюрьме ОГПУ.

В газетах появилась информация о том, что в двадцатых числах августа на территории Советской России ОГПУ был задержан гражданин Савинков Борис Викторович (с фальшивым паспортом на имя В.И. Степанова), один из самых непримиримых и активных врагов рабоче-крестьянской России.

Немного позже, 2 сентября 1924 г. в семь часов утра, Зекунов Михаил Николаевич сообщил, что к нему на квартиру явились два бандита из банды Данилы Иванова, прибывшие в Москву из Горок. Они были встречены его женой, которая по заранее полученным инструкциям сообщила им, что Зекунов сможет встретиться с ними не ранее десяти часов утра. Бандиты удалились, таким образом, было выиграно три часа, за которые был разработан план операции.

Ровно в 10 часов бандиты снова явились на квартиру к Зекунову и после ряда их проверок были приняты. Из разговора выяснилось, что Данила Иванов не хотел пускать их в Москву. Они прибыли в Москву на свой страх и риск. В Смоленске им стало известно об аресте Савинкова. Это обстоятельство усилило их подозрение, они хотели было вернуться обратно в Горки, однако все же рискнули и выехали в Москву для встречи с Павловским.

Удостоверившись, что прибыли по верному адресу, они несколько успокоились, продолжая тем не менее все время держаться настороже. Далее действия разыгрывались по плану. Зекунов вызвал по условному телефону агента Мюрида (фигурировавшего в легенде как прибивший с Кавказа вместе с Сергеем Эдуардовичем) и предложил ему немедленно явиться к нему. Спустя 40 минут на квартиру Зекунова явился Мюрид, он был представлен бандитам. Те заявили, что прибыли из Горок от Иванова и хотят немедленно видеть Павловского. Согласно полученному заданию тот снова начал «проверять» бандитов и притворился ничего и никого не знающим. Только после того, как Михаил Николаевич объяснил ему, что это «свои люди». Мюрид сказал им, что Павловский в Москве и что он доложит ему о приезде двух лиц от Иванова.

Чувствуя к себе недоверие, бандиты предложили свести их предварительно, для опознания, «с Гришей» (Сыроежкиным), приезжавшим за несколько дней до этого к ним в банду и знающим их в лицо. Это новое обстоятельство дало возможность безболезненно, не вызывая никаких подозрений у бандитов, ввести в дело Григория Сергеевича, исполнявшего в данной ситуации основную роль.

Условившись с бандитами, что доложит Павловскому об их желании с ним видеться, Мюрид отправился в штаб-квартиру (квартира Пузицкого), где к этому времени находились все участники операции — Пузицкий, Демиденко, Сыроежкин, Гендин и два курсанта Высшей Школы Погранохраны. После его прихода все участники операции отправились в район Мерзляковского пер., где было выбрано место производства операции — между Хлебным переулком и улицей Воровского.

Оперативная группа разделилась Сыроежкин и Мюрид отправились на квартиру к Зекунову, имея задачу передать бандитам, что Павловский готов их принять на квартире Шешени. В целях конспирации вся группа — сотрудники ОГПУ и бандиты разбились на две партии: Сыроежкин с Яковлевичем (правая рука Иванова) шли по правой стороне Мерзляковского переулка, а Мюрид со вторым бандитом (Иван Скороходов) следовал левой стороной переулка; в десяти шагах сзади Мюрида шел Зекунов. Пузицкий и Демиденко занимают позицию в Хлебном переулке, имея задачу после прохода Сыроежкина и Яковлевича идти сзади них по правой стороне, дабы отрезать в случае надобности их путь к отступлению. Гендин находился в подворотне дома № 12, имея аналогичную задачу в отношении Мюрида и Скороходова (по левой стороне). Курсанты Высшей пограншколы следовали по левой стороне Мерзляковского переулка со стороны улицы Воровского, имея задачу встретить Сыроежкина и Яковлевича.

В 12 часов 15 минут вся группа вышла из квартиры Зекунова, направляясь Мерзляковским переулком на квартиру Шешени. Пройдя Хлебный переулок Сыроежкин с Яковлевичем встретили курсантов Высшей пограншколы (они были переодеты в штатское). Поравнявшись с ними, Сыроежкин нанес настолько сильный удар кастетом по лицу Яковлевича, что он совершенно лишился возможности сопротивляться и в тот же момент был скручен курсантами, Сыроежкиным и подоспевшими Пузицким и Демиденко. Ему сразу надели наручники. В момент нанесения удара Сыроежкиным Яковлевичу второй бандит (Скороходов), следовавший по левой стороне рядом с Мюридом, был убит им наповал выстрелом из маузера в тот момент, когда он, заметив пленение Яковлевича, запустил руку за пояс с целью выхватить оружие. Вся операция была закончена в две 305

минуты. По окончании прозвучали тревожные сигналы, на которые немедленно прибыла милиция, окружившая переулок с обеих сторон и не допускавшая публику.

На прибывшую машину погрузили обоих бандитов и доставили в здание ОГПУ. При обыске у них изъяли два больших маузера и один наган с досланными в ствол патронами и большое количество патрон [220] ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 10. Л. 193–195. .

Это был последний эпизод в проводимой КРО ОГПУ операции «Синдикат-2».

Игра ОГПУ с Савинковым, продолжавшаяся на протяжении почти двух лет, закончилась поражением Савинкова, победой чекистов.

Позже в одном из кабинетов в доме на Лубянской площади произошла встреча Ф.Э. Дзержинского, В.Р. Менжинского и Б.В. Савинкова. На этой встрече Савинков признал свое поражение.

21 августа на столе Дзержинского лежало показание Бориса Савинкова, написанное его характерным тонким прямым почерком, в котором он впервые письменно заявил о признании советской власти.

«Раньше, чем отвечать на предложенные мне вопросы, я должен сказать следующее:

Я, Борис Савинков, бывший член боевой организации ПСР, друг и товарищ Егора Сазонова и Ивана Каляева, участник убийства Плеве и вел. кн. Сергея Александровича, участник многих других террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа и во имя его, обвиняюсь ныне рабоче-крестьянской властью в том, что шел против русских рабочих и крестьян с оружием в руках. Как могло это случиться?

Я уже сказал, что всю жизнь работал только для народа и во имя его. Я имею право прибавить, что никогда и ни при каких обстоятельствах не защищал интересов буржуазии и не преследовал личных целей. Я любил Россию, был глубоко предан русскому трудовому народу и, конечно, мог ошибаться, но действовал всегда по совести и крайнему разумению. Был революционером и демократом, таким и остался.