Леонид Млечин - Спецоперации за границей. Похищения и ликвидации. КГБ, ЦРУ, Моссад…

В канцелярию РОВС Миллер больше не вернулся. План похищения, разработанный оперативной группой советской разведки, сработал.

Но сохранить все в тайне не удалось.

Уходя на встречу с неизвестными ему людьми, Миллер оставил в рабочем кабинете пакет, который следовало вскрыть в случае его неоправданно долгого отсутствия. В пакет Миллер положил записку с точным указанием, где, когда и с кем он намерен встретиться. Так он поступил 22 сентября 1937 года.

Но никто об этом не знал!

Первой забеспокоилась жена генерала Миллера. Вечером Наталья Николаевна поинтересовалась у подчиненных мужа, что им известно о местонахождении Евгения Карловича, который даже не приехал обедать. А в канцелярии РОВС собрались его давние соратники по Гражданской войне на Севере России. На восемь вечера назначена встреча, а Миллера, известного своей пунктуальностью, все нет! Не дождавшись Евгения Карловича, ввиду позднего времени разошлись.

В девять вечера Наталья Николаевна позвонила в канцелярию и попросила постоянно дежурившего там Василия Владимировича Асмолова обратиться в полицию. Бывший редактор ростовской газеты «Утро Юга» Асмолов в эмиграции остался без заработка и жил в помещении РОВС, исполняя, кроме прочих, обязанности ночного сторожа. Асмолов оповестил начальника канцелярии генерала Кусонского и адмирала Михаила Александровича Кедрова, заместителя Миллера по РОВС.

Кусонский, встревоженный непонятным исчезновением председателя, появился в одиннадцатом часу вечера. Кусонский был прирожденным штабистом. В Первую мировую служил в Ставке Верховного главнокомандующего. Но в тот сентябрьский день 1937 года он проявил поразительную нерасторопность. Не сразу вспомнил об оставленном Миллером конверте. Если бы генерал Кусонский прочитал записку раньше, возможно, Евгения Карловича удалось бы спасти. Но он вскрыл оставленный генералом конверт лишь в половине одиннадцатого вечера.

Что же говорилось в этой записке, изменившей судьбу стольких людей?

Покидая канцелярию, председатель РОВС написал:

«У меня сегодня в 12:30 свидание с ген. Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку».

Миллер явно ни в чем не подозревал самого генерала Скоблина, с которым много лет дружил. Иначе бы просто отказался от встречи. Но свиданий с незнакомцами благоразумно остерегался — после почти мистической истории с бесследным исчезновением здесь же, в Париже, его предшественника на посту председателя РОВС генерала Кутепова в 1930 году.

Прочитав записку, генерал Кусонский пребывал в растерянности. Адмирал Кедров, по характеру более решительный, сразу начал действовать. Прежде всего попросил послать Асмолова домой к Скоблину.

— Надо узнать, во-первых, не пропал ли и Николай Владимирович, — озабоченно напутствовал его адмирал Кедров. — Ежели он на месте, то пусть вспомнит, где и когда они расстались с Евгением Карловичем.

Асмолов среди ночи отправился в Озуар-ла-Феррьер, пригородное местечко, где жили Скоблины. Путь неблизкий. Но двухэтажный дом оказался пуст. Асмолов ни с чем вернулся на улицу Колизе. Руководители РОВС предполагали худшее — Миллер последовал за Кутеповым в мир иной. Так еще и Скоблин исчез?..

— Неужели и Николай Владимирович пропал? Но Надежда Васильевна должна была бы остаться дома, почему ее нет? С ней-то что могло приключиться?

Полковник Сергей Александрович Мацылев, начальник канцелярии 1-го отдела РОВС, вспомнил, что Скоблин и Плевицкая, оставшись в Париже, обыкновенно ночуют в гостинице «Пакс». Мацылева и послали наведаться в гостиницу. Причем полковник ничего не знал об уже прочитанной записке Миллера. Поэтому когда он будил Скоблина и просил немедленно приехать, то никак не мог вспугнуть генерала.

Николай Владимирович без шляпы, в легком летнем пальто на такси поехал на улицу Колизе. После исчезновения Миллера он занял бы более важный пост в руководстве РОВС.

Однако события развивались вовсе не так, как планировали Скоблин, Плевицкая и их кураторы из 5-го (Иностранного) отдела Главного управления государственной безопасности Наркомата внутренних дел Союза ССР.

Скоблина сразу же спросили:

— Где Миллер?

— Я не знаю, — ответил генерал, хотя он, единственный из всех присутствующих, как раз точно знал, что именно произошло с Евгением Карловичем.

Он вел себя непринужденно и сохранял совершеннейшее спокойствие.

— Когда вы его видели в последний раз?

— В воскресенье, — не моргнув глазом, ответил Николай Владимирович.

Тогда ему показали записку, оставленную Миллером.

Скоблин смутился. Немногие на его месте сумели бы вовсе не выдать своих чувств. Но хладнокровие тут же вернулось к нему. Все-таки он был не институткой, а боевым генералом, прошедшим две войны — Первую мировую и Гражданскую, и все годы — на передовой. Николай Владимирович твердо сказал, что это ошибка. Именно в то время, когда Миллер с кем-то встречался, они с Надеждой Васильевной преспокойно сидели в ресторане, и тому найдутся свидетели.

Адмирал Кедров и генерал Кусонский ни в чем Скоблина не подозревали. Им в голову не могло прийти, что боевой соратник, с которым они вместе прошли через такие испытания, давно служит советской власти. Но они поняли, что придется обращаться в комиссариат полиции — сделать официальное заявление об исчезновении Миллера. Предложили Скоблину поехать вместе с ними.

И вот теперь Николай Владимирович внезапно осознал, что все рухнуло. Испугался, что в полиции его просто арестуют. Надо спасаться! Он улучил минуту, когда внимание растерявшихся руководителей РОВС было отвлечено от него, вышел из комнаты… и исчез. Соратники по Белому делу его больше никогда не увидят.

А Кедров и Кусонский ничего не понимали. Недоумевали: куда вдруг делся Николай Владимирович? Ведь все вместе собрались ехать в полицию… Они же не могли знать, что Николай Скоблин и его жена Надежда Плевицкая в 1930 году согласились тайно работать на советскую разведку.

Записка, оставленная Миллером, — главная и единственная улика. Поэтому под утро к Плевицкой в гостиницу приехали двое полицейских. Они допросили Надежду Васильевну. После первого допроса отпустили. И она, захватив с собой деньги, по всему городу искала мужа, чтобы спасти его и себя. Но поиски были безуспешными. Она не знала, где он может скрываться. Подобный вариант развития событий не предусматривался. Связаться с сотрудниками парижской резидентуры советской разведки она не сумела. Не знала, как это сделать, — отношения с ними поддерживал Николай Владимирович.