Коллектив авторов - Война после войны

Каких только ярлыков не навесили недруги cоветской власти на ГКЧП и его цели: это и путч, и заговор, и мятеж, и государственный переворот, и даже — пиночетовщина. Но ничего подобного члены ГКЧП не желали. Они сами занимали высшие посты в государстве и выступили, прежде всего, против распада СССР, а не против лично Горбачева.

Более того, можно утверждать, что ГКЧП являлся, по существу, детищем Горбачева и имел правовые предпосылки. Этого мнения придерживаются А. И. Лукьянов и Ю. А. Прокофьев. Ведь известно, что 3 апреля 1990 г. был принят Закон СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения». В марте 1991 г., с учетом углубляющегося в стране кризиса, президент-генсек создал комиссию во главе с Г. И. Янаевым по выработке механизма реализации этого закона на практике. В эту комиссию вошли почти все будущие члены ГКЧП.

Результатом ее работы стало издание 16 мая 1991 г. Указа Президента СССР № 71977 «О неотложных мерах по обеспечению стабильной работы базовых отраслей народного хозяйства», в котором впервые говорится, что обстановка требует особых действий в экономике, находящейся в критическом состоянии. По свидетельству самого Горбачева, он даже согласовал названный указ с Ельциным [39] Прокофьев Ю. Как убивали партию. Показания Первого секретаря МГК КПСС. С. 125. .

Было разработано, как отмечают Г. И. Янаев [40] Янаев Г. И. ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР. С. 75. и бывший в 1991 г. руководителем Гостелерадио СССР Л. П. Кравченко [41] Кравченко Л. П. Лебединая песня ГКЧП. М.: Эксмо: Алгоритм, 2010 (Проект «Суд истории»). С. 275. , четыре варианта введения чрезвычайного положения.

А. И. Лукьянов пишет, что «3 августа 1991 г., всего за две недели до так называемого путча, Горбачев на заседании кабинета министров констатировал “наличие в стране чрезвычайной ситуации и необходимости чрезвычайных мер”. Причем, как он подчеркивал, “народ поймет это!”» [42] Лукьянов А. И. Август 91-го. Был ли заговор? М.: Алгоритм: Эксмо, 2010 (Проект «Суд истории»). С. 59. . К тому времени Россия, по существу, объявила банкротом Советский Союз. Об этом свидетельствовали отказ платить в федеральный бюджет основную часть российских налоговых сборов, признание верховенства Конституции РСФСР и российских законов над федеральными, возможность бойкота любых постановлений союзного правительства, если они касаются России. Обстановка в СССР стала неуправляемой.

Командующий сухопутными войсками СССР в 1991 г. В. И. Варенников приводит в своей книге «Дело ГКЧП» выдержку из стенограммы того заседания союзного правительства накануне отлета Горбачева в Крым: «Я завтра уеду в отпуск с вашего согласия, чтобы не мешать вам работать » [43] Варенников В. И. Дело ГКЧП. М.: Эксмо: Алгоритм, 2010 (Суд истории). C. 259. . Вот как! Высшее должностное лицо отбывает на отдых и ставит свое ближайшее окружение — остающихся «на хозяйстве» руководителей страны — перед многотрудной дилеммой: быть или не быть этой стране?

Ожидаемое 20 августа неправомерное подписание без обсуждения Верховным Советом СССР нового союзного договора лишь частью республик, закрепление в нем отмеченных выше «новых» отношений с Россией поставили бы крест на Советском Союзе. А это входило в прямое противоречие с Конституцией СССР и результатами состоявшегося в марте 1991 г. Всесоюзного референдума, когда три четверти граждан высказались за сохранение Союза.

Говорят, что у членов ГКЧП были разные мотивации при вхождении в этот орган. Мол, некоторые из них надеялись таким образом сохранить свои высокие государственные должности. Но так ли это важно? Важнейшей и совершенно законной мотивацией для всех участников ГКЧП являлась главная цель — сохранить Советское государство, оставаться верными Конституции и социалистическому выбору своего народа. Это был акт отчаяния в условиях крайней необходимости, благородный и мужественный шаг во имя спасения Отечества от распада и национальной катастрофы.

Понимая тяжесть обстановки в стране и желая не допустить прохождения ею точки невозврата к действующему конституционному устройству, группа руководителей, занимавшихся по поручению Горбачева разработкой документов, связанных с введением чрезвычайного положения, вылетает 18 августа к нему в Форос и предлагает принять необходимые меры для спасения СССР. Президенту сообщаются предполагаемые практические шаги будущего ГКЧП, его состав.

Михаил Сергеевич не говорит, что вводить чрезвычайное положение не надо. Он говорит, что не может в этом участвовать. Член той форосской делегации генерал В. И. Варенников так описывает окончание встречи с Горбачевым: «Мы попрощались. Он подал всем руку, сказав: “ Черт с вами, делайте, что хотите, но доложите мое мнение ”» [44] Там же. С. 259. . Спрашивается какое? То есть опять: ни «да», ни «нет». Таким образом, в критический для великой страны час ее действующий президент самоустраняется от наведения в ней должного порядка, чем создает прямые предпосылки для последующих, уже необратимых трагических событий в общественной жизни.

Очень точно по этому поводу высказался А. И. Лукьянов: « Ведь многие могут поставить себя в подобную острую ситуацию. Скажем, находящийся в отпуске директор завода или совхоза, просто глава семьи, узнав, что дома затевается что-то неладное, видимо, не раздумывая, бросится к себе на производство, в свой город, село, чтобы разобраться, остудить страсти, предупредить неразумные шаги. А тут речь шла о судьбе целого народа, огромного государства » [45] Лукьянов А. И. Август 91-го. Был ли заговор? С. 62. .

Следственные материалы по делу ГКЧП однозначно подтверждают, что Горбачев мог 18 августа вернуться в столицу вместе с московской делегацией, мог задержать и даже арестовать ее. У него была возможность связаться с Москвой, дать соответствующие указания руководству страны и КПСС. Но ничего этого сделано не было! А товарищеское пожатие рук посланцам от ГКЧП создавало впечатление, что «таможня дает добро», хозяин скоро «подтянется» и возглавит начатое ими. Похоже, эта иллюзия оказала плохую услугу организаторам чрезвычайного положения, во многом сковала их благородные и патриотические намерения нерешительностью.

Иначе трудно объяснить, почему эти государственные мужи, прошедшие испытания в горниле организаторской работы в комсомоле и партии, руководившие крупными административными и хозяйственными структурами, силовыми ведомствами, допустили мягкость и рыхлость в достижении обнародованных высоких целей ГКЧП.

Не были, например, правильно просчитаны действия Ельцина, в котором «путчисты» не увидели врага: ведь он еще недавно был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. А тот, будучи свободен, к своему удивлению, в связи с внешним миром и в передвижении по Москве, приехал к Белому дому, взошел на танк и объявил ГКЧП незаконным. Тем самым перехватил у «путчистов» инициативу.