Коллектив авторов - Война после войны

— Каково в этой ситуации будет значение органов госбезопасности, призванных охранять суверенитет страны?

— Голландский ученый, лауреат Нобелевской премии Ян Тинберген прямо говорил: «Обеспечение безопасности нельзя отдать на усмотрение суверенных национальных государств. <���…> Мы должны стремиться к созданию децентрализованного планетарного суверенитета и сети сильных международных институтов, которые будут его осуществлять…» Вот так. Глобальная структуризация и иерархизация мира при одновременном упразднении суверенитета национальных государств откроет олигархии свободный доступ ко всем природным ресурсам планеты.

— Давая оценку советскому политическому наступлению периода разрядки, администрация США делала вывод, что активность советских разведывательных операций в пять раз превышает размеры деятельности ЦРУ и союзников. Но если иметь в виду, что могильщиком СССР всё-таки стали США, то возникает резонный вопрос: а почему же мы проиграли?

— Американский разведчик, бывший резидент США в Индии Гарри Розицки в своей книге написал, что если бы в США была такая нелегальная разведывательная служба, как в Советском Союзе, численностью хотя бы человек в 100, то Америка могла бы чувствовать себя спокойно. Так что разведка не проиграла. Проиграла страна в целом. А проиграла, потому что у нас не было времени. Ведь практически весь период первых пятилеток, когда нам удалось кое-что создать, и то происходил в условиях борьбы. При этом борьбы как извне, так и в результате очень серьёзных споров и разногласий в политическом руководстве СССР. Кстати такие разногласия были и в последние годы существования СССР.

В частности, на примере взаимодействия разведки и политической власти СССР могу сказать, что работа наших руководителей по использованию установленных нами связей в политических интересах государства в какой-то мере была ослаблена. Каждый из руководителей считал свою точку зрения истинной в последней инстанции, у них были серьёзные споры друг с другом. Скажем, по делу Шевченко (в 1970-е годы зам. представителя СССР в ООН, сбежал на Запад. — Авт. ) мне Юрий Владимирович (Андропов. — Авт. ) прямо сказал: «Я прочитал всё, что ты писал. Ты был прав, и никто тебя наказывать не будет». Дело в том, что заподозрив Шевченко в измене, я, как резидент нашей разведки в США, стал сигнализировать об этом в Москву. А в результате получил… запрет на наблюдение за Шевченко! Тем не менее я сам себе сказал: «Нет, так дело не пойдёт!» и продолжал отправлять компрометирующие Шевченко материалы в центр.

— Запрет трогать Шевченко был внутриведомственным конфликтом и нежеланием бросать тень на МИД или в Москве его берегли агенты влияния во властных структурах?

— Мне сложно сейчас сказать, почему мне не разрешали трогать Шевченко, но я знаю, что влияние самого Шевченко на наших руководителей было достаточно высоким. Он и его семья были в очень близких отношениях с Громыко. Кроме этого у Шевченко была ещё группа хороших знакомых на разных должностях и в разных позициях, которые могли ему подыгрывать, оказывая влияние на наших руководителей, которые рассматривали мои материалы по Шевченко. Поскольку Шевченко проработал в Нью-Йорке большой промежуток времени, мои предшественники, которые там с ним общались, тоже чувствовали себя немного связанными, боялись получить выговор, если что-то всплывёт, и не поехать потом заграницу. Это естественные вещи… Бывают в жизни, к сожалению, такие истории. (Вздыхает) Трояновский (советский дипломат, следующий, после Шевченко, представитель СССР в ООН. — Авт. ) тогда меня прямо спросил: «А что, разве не может советский человек выбрать себе новую родину?» Я ему ответил: «Родина — одна, можно сменить место жительства». И нажил ещё одного недруга.

— Тогда, быть может, одной из внутренних причин гибели Советского Союза было то, что, как Вы выразились «работа наших руководителей по использованию установленных нами связей в политических интересах государства в какой-то мере была ослаблена», что, говоря простым языком, означает: информацию разведчиков принимали к сведению, но использовать не спешили. Вы ощущали политический или дипломатический эффект от своей работы?

— В принципе, ощущал, и даже бывал на приёмах у наших руководителей, которые знакомились с результатами работы нелегальной разведки и принимали на её основании решения, но, с другой стороны, скажем, в моём личном деле, как мне говорили, есть резолюция ещё самого Никиты Сергеевича Хрущёва, которого в 1960- х годах я, как резидент советской разведки в Китае, предупреждал о готовящихся столкновениях на Даманском, а Хрущёв на материале с этой моей информацией написал: «Не верю». А ведь мы тогда специально отправили людей в район сосредоточения китайских подразделений напротив Даманского, где тогда жили бывшие белогвардейцы; эти люди встретились там с нашим древним «источником», который рассказал, что китайцы прогнали его с собственной пасеки, построили на её месте гигантский ящик с песком, в котором воссоздали всю территорию по ту сторону границы, которая принадлежала СССР, и проводят там военные учения.

После этой информации мы изучили положение дел на китайских железных дорогах — какие и куда осуществляются перевозки, поговорили с иностранцами, а окончательный вывод, к сожалению, оказавшийся верным, нам помогло сделать одно обстоятельство. У меня была встреча с представителями концерна «Крупп», которым мы поставляли водку и которых по целому ряду вопросов обхаживали китайцы, и один из этих представителей мне прямо сказал: «Вы что — слепые? Не видите, что китайцы делают? А я вижу, потому что я — “Крупп”, я — сталь, а сталь — это война!». Вот и весь разговор, который тем не менее переполнил чашу наших догадок. Мы обобщили информацию и сделали вывод: следует ожидать вооружённой провокации в районе Даманского. Но Хрущёв нам не поверил.

Заместитель покойного Александра Михайловича Сахаровского (в то время руководитель ПГУ КГБ СССР. — Авт. ) генерал-лейтенант Мортин, который в это время сидел на его месте, когда я приехал в отпуск и с ним встретился, сказал мне: «Слушай, ты меня в инфаркт вгонишь своими телеграммами!» (Смеётся). Его можно понять, была ведь трудная обстановка. В Китае шла культурная революция, всё больше и больше приобретающая антисоветский и антирусский характер, в которой, кстати, активно участвовали бывшие троцкисты, которых выкинули из США и почему-то бросили в Китай; это произошло в разгар маккартизма в конце 1940-х годов. Я с некоторыми из них был знаком. Хорошо знал Анну Луизу Стронг, Ванштейна. Все они хорошо говорили по-русски.