Владимир Рохмистров - Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб

Сэр Мориэр сообщил в письме 30 декабря 1891 года маркизу Солсбери: «В ходе разговора М. де Гире, объясняя непозволительное обращение полковника Ионова с капитаном Янгхазбендом, заметил, что где бы ни появлялся этот офицер (Янгхасбенд), он оставлял следы своей деятельности по возбуждению Китая против России. То, что сообщил господин Дэвисон господину Элиоту в Маргелане, по видимому, в определенной мере подтверждает это суждение… Его превосходительство [М. де Гире] затем сказал, что император был очень раздражен действиями Янгхасбенда и „другого англичанина“…»

Затем российский министр иностранных дел еще более осложнил задачу британских дипломатов, заявив им о наличии в русском ведомстве книги генерала Мак-грегора «Оборона Индии», в которой совершенно откровенно излагается план английской стороны по разделу Памиров между Афганистаном и Китаем в ущерб России. В Британии начался переполох. Никто не знал, каким именно путем секретная книга начальника разведки, выдававшаяся только особенно доверенным лицам и членам парламента, оказалась в России. Книги этой не читал даже сам сэр Мориер, что ему пришлось в срочном порядке сделать. Только прочитав ее, он впервые ясно представил себе истинные замыслы своего правительства.

Однако благодаря частному воздействию на лиц, приближенных к русскому императору, британцам удалось добиться от русского ведомства формальных извинений за высылку британского офицера. Но в обмен на это британцы заговорили о том, что теперь не обойтись без официальных переговоров по урегулированию границ. Янгхасбенд проиграл: речь все-таки пошла не о военной кампании, а о пограничной комиссии. Именно в разговоре по поводу инцидента между Ионовым и Янгхасбендом русский посол в Лондоне Стааль, объясняясь с английским министром иностранных дел лордом Солсбери, предложил учредить для исследования памирских границ смешанную комиссию технического характера. И Солсбери на это согласился, а когда Стааль заявил, что всякое появление английских войск к северу от Гиндукуша будет сочтено за враждебную нам демонстрацию, то Солсбери ответил, что границей своей Англия считает Гиндукуш и посылать свои войска к северу от Гиндукуша не думает…

Так завершился 1891 год, и, казалось бы, Памирский кризис был по сути дела исчерпан. Однако на деле все происходит обычно не так гладко, как хотелось бы. После ухода Ионова англичане вновь усилили свою активность в Памирском узле.

Еще в 1890 году России стало известно, что англичане разрабатывают двухсоткилометровую горную дорогу от Сринагара до Гилгита, примыкающего к северному углу Кашмира. Было очевидно, что они подбирались к Канжуту. Это маленькое независимое владение вплотную примыкало к русским владениям на Памире с юга, и на его захват Россия имела такое же право, как и англичане, то есть в сущности и по справедливости — никакого.

Когда барон Вревский 7 сентября 1891 году вернулся из своей инспекторской поездки по Памирам в Маргелан, к нему явились канжутские послы, просившие помощи против англичан деньгами и оружием. Для первого раза им казались достаточными сто берданок и две горных пушки. Туркестанский губернатор в просьбе отказал, заявив послам, что Россия и Англия владеют почти половиной земного шара и столкновение между ними повлечет неисчислимые бедствия для многих миллионов людей, а потому Россия предпочитает поддерживать с Англией дружбу и мир.

Тем не менее послов по обычаю щедро одарили, показали им маневры войск и устроили парадный обед. Когда барон Вревский провозгласил здравицу за государя, дружное «ура» нескольких батальонов до того ошеломило канжутцев, что они пали ниц! Один из них, вообще отличавшийся толковостью, высказал затем следующее сравнение: «Английское войско — денежное, наемное; в батальоне человека четыре настоящих англичан, остальное сброд, купленный на деньги; англичане, как только займут новое место, сейчас строят крепости, запрутся и ходят взад и вперед, звеня оружием; у вас войско все из русских, и сколько мы по вашей земле ни шли, а крепостей не видали: значит, вы народ сильный и землю свою защищаете грудью!» Послам дали шесть карабинов-берданок и несколько патронов на случай нападения каких-нибудь бродяг на обратном пути.

Британцы же тем временем не сидели сложа руки. Определенный рост решимости официальных действий британского правительства и нежелание Санкт-Петербурга идти на военный конфликт, конечно же, успокаивали их. Однако появление Ионова и его казаков в местах, лежавших в нескольких часах марша от Гилгита, вызвало у руководителей обороны Индии настоящий переполох. В Калькутте Памир считался наиболее вероятным путем вторжения в Индию, а потому присутствие в этих местах вражеских агентов или небольших воинских подразделений могло причинить «в случае войны между двумя странами немалый вред». «Выход, — писал Найт в «Таймс», — заключается в том, чтобы „закрыть дверь с нашей стороны“». Именно это и намеревались теперь сделать британцы, причем начав с Хунзы, признанной наиболее уязвимой из всех небольших государств на севере. Таким образом, судьба этого маленького ханства и его правителя Сафдара Али была предрешена.

В ноябре 1891 года в Гилгите под началом полковника из команды Даренда против входящих в Канжут Хунзы и Нагара было скрытно собрано для похода на север небольшое количество гуркхских стрелков и солдат кашмирского Корпуса имперской службы. Как раз в это время кашмирцы захватили шпиона Хунзы, которого Саф-дар Али послал разведать численность британских войск в Кашмире. Допрошенный шпион выдал остроумный секретный план неожиданного нападения на гарнизон в Чалте. Отряд воинов из Хунзы, навьюченных грузом, чтобы выглядеть похожими на кули из Гилгита, — кого они очень напоминали, — но со спрятанным под одеждой оружием, попросит в крепости приюта на ночь. Там они нападут на ничего не подозревающих защитников и, заставив отвлечься, позволят скрытым поблизости отрядам Сафдара Али ворваться следом.

Британцы решили больше не ждать. Силы, собранные по приказу Даренда, состояли из едва ли не тысячи гуркхов и кашмирцев в регулярных войсках и нескольких сотен пуштунов в отрядах дорожных. Их сопровождали батарея горной артиллерии, семь инженеров и шестнадцать британских офицеров. Путь был так труден, что понадобилось больше недели, чтобы достичь передовой базы для операций в Хунзе и Нагаре — крепости Чалт, расположенной в двадцати пяти километрах к северу от Гилгита. Здесь Даренд получил эксцентричное послание от Сафдара Али, который к тому времени узнал о британском наступлении на его границы. Объявив, что Чалт «драгоценнее для нас, чем завязка халата нашей жены», он потребовал, чтобы крепость передали ему. А кроме того, предупредил Даренда, что если британцы войдут в Хунзу, то сражаться будут с тремя державами — «Хунзой, Россией и Китаем». Он утверждал, что «мужественные русские» обещали прибыть к нему на помощь против «женственных британцев». Завершало послание извещение о приказе: если полковник с войском осмелится войти в Хунзу, голову Даренда принесут к правителю на большом блюде. В то же самое время Джордж Макартни в Кашгаре узнал, что Сафдар Али направил посланников к российскому консулу в Китае Петровскому, напоминая об обещанной Громбчевским помощи. Такие же просьбы насчет оружия и денег были направлены и китайскому губернатору.