Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Столь широкое распространение данной правовой нормы на. территории Пиренейского полуострова позволяет, на мой взгляд, и в самом деле предполагать, что именно отсюда она была заимствована в XIII в. французскими юристами, тем более, что исследователи нашли уже немало иных пересечений в текстах испанских фуэро и южнофранцузских кутюм [279] См., в частности: Ourliac P. Les coutumes méridionales et les fueros H Annales de la faculté de droit de Toulouse. 1958. Vol. 6. P. 148–155.0 заимствовании наказания «бегом» в городах Южной Франции из испанской практики см. специальное исследование: Roques F. Note sur l’origine de la Course H RHDFE. 1959. Vol. 36. P. 398–406. . Тем не менее, определить, откуда course появился на самих Пиренеях, значительно труднее. Проблема осложняется не только тем, что до сегодняшнего дня никто из историков даже не пытался связать воедино традиции отдельных греческих полисов с испанскими правовыми нормами. Не менее важно и еще одно, дошедшее до нас от поздней Античности письменное свидетельство об использовании «бега» в качестве наказания за адюльтер, принадлежащее Тациту. В нем сообщается о точно таком же обычае, принятом на вооружение в некоторых германских племенах:

У столь многолюдного народа прелюбодеяния крайне редки; наказывать их дозволяется незамедлительно и самим мужьям: обрезав изменнице волосы и раздев донага, муж в присутствии родственников выбрасывает ее из своего дома и, настегивая бичом, гонит по всей деревне; и сколь бы красивой, молодой и богатой она ни была, ей больше не найти нового мужа. Ибо пороки там ни для кого не смешны, и развращать и быть развращаемым не называется у них — идти в ногу с веком [280] Тацит Корнелий. О происхождении германцев и местоположении Германии // Тацит Корнелий. Сочинения в двух томах. T. 1: Анналы. Малые произведения / Пер. А.С. Бобовича. Л., 1969. С. 345. .

Идея о том, что на средневековые французские кутюмы оказали прямое воздействие варварские обычаи I в. н. э., была отброшена специалистами как необоснованная еще в конце XX в. [281] Roques F. Op. cit. P. 398; Carbasse J.-M. Op. cit. P. 89. Это, однако, никак не приблизило их к решению вопроса, в какой взаимосвязи находились греческие и испанские нормы права, касавшиеся наказания за адюльтер. Правда, Ф. Рок предложил в свое время гипотезу, согласно которой германские племена (и, в частности, вестготы) оказали самое непосредственное воздействие на законодательство Пиренейского полуострова, в том числе — в сфере уголовного преследования преступлений сексуального характера. Тем не менее, исследователь признавал, что ни в эдиктах вестготских королей, ни в «Книге приговоров» (Lex visigothorum) такая норма как «бег» не упоминалась ни разу [282] Roques F. Op. cit. P. 400–401. «Книга приговоров» (VII в.) рассматривала как совершенно легитимную реакцию на адюльтер убийство прелюбодеев законным супругом женщины или ее отцом, т. е. самосуд: Вестготская правда (Книга приговоров). Латинский текст. Перевод. Исследование / Общ. ред. О.В. Аурова, А.В. Марея. М., 2012. С. 565. . Таким образом, его концепция, какой бы привлекательной она ни казалась, повисала в воздухе. Более того, она никак не учитывала явно греческого происхождения данного типа наказания.

Однако, именно свидетельства, впервые собранные П. Шмитт-Пантель, могут, как мне представляется, пролить некоторый свет на долгую историю course. На мой взгляд, именно от населения пограничных греческих полисов германские племена в своем движении на Запад могли почерпнуть сведения о столь экзотическом наказании. Из того же источника, по всей видимости, информацию о существовании подобного правового обычая получили и византийские законотворцы. И хотя ни в одном документе, вышедшем из их скрипториев, насколько мне известно, не упоминалось о наказании «бегом», совершенно очевидно, что очень многие нормы частной жизни и ее регламентации были заимствованы в Империи из полисного права. В Византии также вполне легальным считалось разрешение конфликта посредством самосуда (убийство насильника или любовника замужней женщины ее супругом и отцом не являлось здесь преступлением [283] Deswarte T. Une sexualité sans amour? Sexualité et parenté dans l’Occident médiéval H CRM. 2005. № 190. P. 141–164, здесь P. 148–149. ) или же официальным путем, предусматривавшим использование принципа талиона: публичную порку, отрезание носа, обривание и т. д. [284] См. прим. 52. В свою очередь, именно византийское законодательство оказало существенное влияние на развитие правовой сферы на Пиренейском полуострове [285] Lopez R.S. Op. cit. См. также: Martin C. Ne inter conjuges divortium fiat H Splendor Reginae. P. 93–99, здесь P. 95–96; Кофанов Л.Л. Римское право в Испании до VI века// Вестготская правда (Книга приговоров). С. 19–31, здесь С. 28–29; Марей А.В. Уголовное и гражданское право в «Вестготской правде» («Книгеприговоров») // Там же. С. 134–151. Об использовании вестготами в качестве наказания за похищение свободной женщины насильственной эпиляции (декальвации) см. специальное исследование: Ауров О.В. “Alço la mano, a la barba se tomo”: Из истории испанской средневековой правовой символики // Кентавр / Centaurus. Studia classica et medievalia. Вып. 1. M., 2004. С. 125–160. . Именно так там и мог появиться обычай использовать «бег» в качестве наказания неверных жен и их любовников, который затем практически в неизменном виде оказался перенесен на французскую землю [286] Дэвид Коэн отмечал, что восприятие адюльтера и, как следствие, наказания за него как унижающих достоинство мужчины (мужа или любовника соответственно) было характерно для всего средиземноморского региона, от Греции до Пиренейского полуострова включительно: Cohen D. Op. cit. P. 10–11. . И хотя — повторюсь — у нас нет ни одного прямого доказательства подобного происхождения course, мы, тем не менее, располагаем весьма важным косвенным подтверждением данной гипотезы. К рассмотрению этого аргумента мы теперь и обратимся.

Исследуя систему наказаний за адюльтер в Древней Греции, связующим звеном между «бегом» по городу или вокруг его стен и наказаниями, буквально превращающими мужчину в женщину (насильственной эпиляцией и ραφανιδωθη), Полин Шмитт-Пантель называла еще одну, весьма любопытную норму полисного права — «прогулку на осле» [287] Schmitt-Pantel Р. Op. cit. Р. 122. . Традиция эта, насколько можно судить, возникла еще в Древности, самым активным образом развивалась в эпоху Средневековья и в Новое время, а последние случаи обращения к ней датируются и вовсе началом XX в.

Любопытно, что за все время своего существования «прогулка на осле» не претерпела сколько-нибудь существенных формальных изменений: последовательность действий, из которых складывался данный ритуал, практически всегда оставалась неизменной, как, впрочем, и их символический смысл. Однако весьма разнообразное применение «прогулки» позволяет, как мне кажется, до некоторой степени проникнуть в систему мировосприятия людей прошлого и, в частности, понять, как именно они представляли себе саму сущность определенных общественных институтов и насколько тесно, с их точки зрения, соприкасались сферы частной и публичной жизни.