Максим Фоменко - Сражение за Калинин. Хроника нетипичной обороны

По всей видимости, именно в момент танковой атаки на один из аэродромов на нем находился самолет, пожалуй, самого известного аса штурмовой авиации люфтваффе – Ганса-Ульриха Руделя. Сам пилот впоследствии вспоминал обстоятельства своего появления в Калинине:

«Я лечу ведущим, в отсутствие командира, на Торжок, железнодорожный узел к северо-западу от Калинина. Наши цели – железнодорожная станция и тыловые линии снабжения. Погода скверная, облака на высоте 600 метров. Это очень низко для атаки цели с чрезвычайно сильной противовоздушной обороной. На случай если погода ухудшится в такой степени, что будет препятствовать нашему полету обратно, нам приказано садиться на аэродроме в Калинине… Мы облетаем Торжок на средней высоте, пытаясь обнаружить самое слабо защищенное место. На первый взгляд кажется, что оборона сильна повсюду, но затем, найдя наиболее подходящее место мы прорываемся и атакуем железнодорожную станцию. Я рад, когда после атаки все наши самолеты летят в строю позади меня. Погода еще больше ухудшается, идет густой снег. Возможно, у нас осталось достаточно горючего, чтобы долететь до Старицы, если бы нам не пришлось совершить такой большой крюк из-за непогоды. Я быстро принимаю решение и беру курс на расположенный ближе Калинин. Кроме того, на востоке небо выглядит более светлым. Мы приземляемся в Калинине. Все бегают вокруг в касках. Здесь уже находятся самолеты соседнего авиаполка. Как только я выключаю зажигание, то слышу и вижу, как танковые снаряды разрываются на аэродроме. Некоторые самолеты уже продырявлены осколками. Я тороплюсь найти штаб переведенной сюда части, чтобы получить более точную картину. Из того, что я узнаю, вытекает, что у нас нет времени на обслуживание самолетов. Советы атакуют аэродром танками при поддержке пехоты, они всего в полутора километрах от нас. Только немногочисленная пехота защищает наш периметр, железные монстры могут навалиться на нас в любой момент. Мы, «Штуки», настоящий подарок для наземных войск, защищающих позиции. Вместе с «Хеншелями» 123 из полка истребителей-бомбардировщиков мы совершаем постоянные налеты на танки до самого вечера. Мы приземляемся всего через несколько минут после взлета. Наземный персонал работает, не покладая рук, все понимают, что до тех пор, пока танки не выведены из строя, мы находимся в опасности. Мы проводим ночь в казармах на южной окраине города. Нас будит какой-то звук, похожий на скрип мельничных жерновов. Меняет ли это позицию наш трактор-тягач или это Иван со своими танками? Утром наши пехотинцы говорят нам, что вчера несколько танков ворвалось в город через наши передовые посты, стреляя во всех, кто появлялся в поле видимости. Вот откуда раздавался этот грохот орудий. Наша артиллерия в тылу стреляет по русским, снаряды проносятся прямо у нас над головами». [21] Рудель Г.-У. «Пилот «штуки». URL: http://militera.lib.ru/ memo/german/rudel/05.html (дата обращения 08.06.2017).

Таким образом, прорыв советских танков в Калинин произвел на немцев сильное впечатление. Например, Т-34 старшего сержанта С. Е. Рыбакова (механик-водитель старшина Т. П. Пырх, стрелок-радист Терентьев, командир взвода лейтенант Ф. Ф. Кудрявцев) прорвался к городу в районе нынешнего микрорайона Южный, ворвался на аэродром и уже там был подбит. Экипаж был взят в плен, из которого Рыбакову удалось впоследствии бежать, задушив часового.

Еще одним обстоятельством, делавшим для немцев борьбу с прорвавшимися танками нетривиальным занятием, было то, что на южных окраинах города были подавлены далеко не все очаги сопротивления отдельных групп красноармейцев и ополченцев. И это почти на четвертый день контроля немецких войск над городом!

Начальник политотдела 21-й танковой бригады старший батальонный комиссар А. А. Витрук вспоминал:

«Один из домов на южной окраине рабочие Калинина превратили в мощный оборонительный пункт. Несколько раз фашисты пытались штурмовать этот дом, но успеха не имели. Немецкий танк открыл огонь по окнам дома. В это время подоспел танк старшины Шпака. Он ударил по вражеской машине из пушки, подбил её. Но вот из-за угла выехала автомашина, в которой сидели немецкие офицеры, спешившие, видимо, на помощь тем, кто штурмовал дом. Развернув башню, экипаж Шпака бьёт осколочными снарядами, идёт на таран, гусеницами давит автомашину с офицерами. Отсюда Шпак направил «тридцатьчетвёрку» к железнодорожному вокзалу. Здесь танкисты обнаружили окопы и были встречены массированным пулемётным огнём. Танк Шпака утюжит окопы, уничтожая живую силу противника. В неравном поединке с врагом Алексей Шпак погиб смертью героя».

Командир 21-й танковой бригады полковник Борис Михайлович Скворцов.

Согласно донесению о потерях бригады, причиной смерти командира экипажа старшины А. П. Шпака стала авиабомба. Не совсем понятно, о каком немецком танке идет речь, что относится, правда, и к остальным подобным эпизодам боя. 36-я моторизованная дивизия танков не имела, а 1-й танковой дивизии на тот момент было не до распыления своих сил и стрельбы по группе неуступчивых рабочих. Возможно, под танком подразумевалось штурмовое орудие из 660-й батареи, реально участвовавшей в отражении атаки бригады, или любая артсистема на полугусеничном шасси.

«Штуги» вообще часто принимали за танки, а одну из самоходок (StuG III лейтенанта Тачински из 660-й батареи штурмовых орудий) протаранил танк Т-34-76 лейтенанта Д. Г. Луценко. Стрелять советские танкисты не могли – у них был пробит ствол орудия. Завести танк после удара так и не удалось, экипаж был взят в плен. При этом эпизод с тараном стал настоящим «хитом» немецкой фронтовой фотографии, так как он был снят сразу с нескольких ракурсов.

Дальнейшая судьба танкистов известна не полностью. Так, в донесениях о потерях лейтенант Дмитрий Григорьевич Луценко проходит дважды: приказом от № 0250/пр. 9 января 1942 года он исключён из списков Красной Армии как пропавший без вести командир взвода 21-й ТБр, а через два месяца, 13 марта 1942 года – уже как умерший от ран в госпитале командир взвода 35-й ТБр. Возможно, лейтенанту удалось бежать из плена и ещё повоевать.

На улицах Калинина погиб экипаж танка лейтенанта Я. Н. Малева, успевшего, по советским данным, уничтожить несколько грузовых машин с немецкой мотопехотой. Экипаж подбитого танка сержанта И. Г. Журбенко попал в плен, но сам он его пережил и был освобождён в конце войны. Досадным являлся тот факт, что значительную часть танков бригады составляли именно «танки-истребители», для которых в городе достойных целей просто не находилось, при этом осколочно-фугасный снаряд 57-мм орудия явно был недостаточно мощным для борьбы с немецкой пехотой.