Коллектив авторов - Черта (сборник)

Особый отдел занимался выкупом пленников. Сборщики пожертвований на Святую землю собирали деньги для евреев в Эрец Исраэль. Были также общества для борьбы с роскошью, для выдачи приданого бедным невестам и многие другие – в зависимости от размеров и нужд данной общины. Все должности в этих обществах были почетными, за них обычно не платили жалованья, но многие стремились принять в них участие, и в документах говорилось, что в состав отделений кагала должны избираться «люди разумные и добропорядочные, достойные, зажиточные и зрелого возраста».

Духовным главой общины был раввин, который также назначался на определённый срок. Раввин подписывал решения кагала, руководил выборами, был председателем еврейского суда, сочетал браком, налагал отлучение от общины, следил за школьным обучением. Как видим, перечень его полномочий был широк, что позволяло не только выполнять роль духовного авторитета, но и напрямую участвовать в обеспечении системы административной власти. Впрочем, такое положение вещей не было присуще исключительно еврейскому миру. Например, одному из мощнейших инструментов управления общиной – наложению херема (отлучению от общины) – вполне можно найти аналоги в практике других конфессий.

Раввин получал жалованье, бесплатное жилье, особое вознаграждение за проповеди в дни праздников, за совершение свадебного обряда и церемонии развода. Принято было, чтобы раввины периодически меняли общины, несли свет своих знаний и нравственные эталоны жителям и других селений, поэтому даже самые выдающиеся раввины того времени переезжали с места на место по истечении срока прежней службы.

В крупных городах вместе с раввином назначался глава иешивы, отвечавший за религиозное образование. При синагоге был общественный кантор [47] Кантор – общественный исполнитель молитв в синагоге. . А еще были резники [48] Резник – тот, кто занимался ритуальным забоем скота и птицы. , поскольку эта область тщательно регулировалась религиозными законами; были мелкие кагальные чиновники, которые обслуживали школу, синагогу, кладбище, вызывали стороны в суд, вручали повестки. Все работники получали жалованье из средств общины. Оплачивалась работа и тех, кто во благо общины занимался профессиональной деятельностью. Это были врачи, аптекари, общинные акушерки, цирюльники, лица, присматривавшие за нищими в приюте для бездомных, и многие другие. Подбирались и особые уполномоченные – штадланы, которые хорошо знали язык местного населения и служили посредниками между еврейской общиной и христианами. По кагальному уставу, штадлан «был призван к тому, чтобы являться в чертоги владык; он должен был достойно выполнять возложенные на него поручения, совершать все быстро, ходить туда, куда пошлет его кагал, и устранять перед детьми Израиля каждый камень преткновения».

Как видим, это была довольно сложная и детально регламентированная система управления. Сталкиваясь с ней, государство имело достаточно веские основания в одних случаях сохранять и поддерживать ее, в других – ограничивать или даже запрещать. В момент включения населенных евреями земель в состав империи основных интересов у государственной власти было два: учет новых подданных (затрудненный в случае с людьми, говорившими на другом языке, не имевшими еще системы фамилий и т. д.) и сбор налогов.

Последнее, вероятно, было для государства главным. Поэтому, кроме денег на жалованье общинным служащим, собиравшихся через свечной, коробочный (за кошерное мясо) и другие внутриобщинные сборы, кагал должен был обеспечить изыскание средств для уплаты огромного количества налогов. Община платила ежегодный налог «с головы еврея, как с мужчин, так и с женщин, детей и слуг», налог на содержание правительственного двора, налог с еврейской территории, налог за право пользоваться синагогами и кладбищами, налог на слуг, находившихся в услужении у евреев. Кроме того, устанавливались сборы с еврейских лавок, ремесел и товаров. Был также и натуральный налог в виде сбора продуктов для государственных нужд – пряностей, мяса и прочего. К этому добавлялись питейный налог, дорожный и ярмарочный сборы. В некоторых местах был установлен даже налог за переезд через мосты. Невозможно было уклониться от налога за убой скота или за отправку скота на продажу в другие местности.

Был отдельный налог и с тех еврейских домов, которые прежде принадлежали христианам. Существовал налог за право построить синагогу. Денег на все возраставшие запросы государства не хватало, и правительство стало требовать превращения даже внутриобщинных сборов (например, коробочного) в источник погашения долгов перед государством.

Кроме обязательных налогов, существовали всевозможные поборы, которые было трудно заранее планировать: расходы на подарки знатным деятелям, чиновникам, духовным лицам, писарям и многим другим. Платили вымогателям, чтобы они не возбуждали ложные обвинения: лучше было откупиться от такого человека, но не доводить дело до суда, результаты которого были непредсказуемы. Платили всем, от кого зависела нормальная жизнь общины.

Как видим, вся повседневная жизнь еврейского сообщества была плотно окутана системой государственных сборов и поборов, и проводить их легче было через налаженную систему кагального управления. Поэтому российская власть долго мирилась с «государством в государстве», иногда его регулировала, но до определенной поры не запрещала.

Обладал кагал и полномочиями судебной власти: разбирал дела религиозные и гражданские, а иногда – в ограниченной форме – и уголовные. С таким аспектом самоуправления новая власть была согласна уже куда меньше. Постепенно некоторые функции еврейского самоуправления, в частности судебные, были переданы общим, государственным инстанциям.

И все же, хотя в последние годы правления Екатерины российское законодательство о евреях стало более жестким, настоящую опасность для сообщества представляло тогда не государство, а внутренний разлад. Противостояние литваков-талмудистов и хасидов приобретало характер религиозной войны и стало серьезной проблемой для сохранения национального единства. В одной и той же общине могли оказаться сторонники враждебных направлений, и это уже напрямую угрожало кагалу, чья власть над духовной жизнью еврейства ранее была абсолютной. Именно против власти кагала выступали хасиды, на борьбу с которыми поднялась духовная аристократия еврейских общин – ученые-талмудисты. Сложившаяся ситуация была гораздо серьезнее законодательных актов правительства, ибо несла опасность налаженному, выработанному веками ритму жизни еврейской общины.