Коллектив авторов - Черта (сборник)

Эти процессы не укрылись от российских властей, в том числе и потому, что противники хасидизма прибегли к неслыханной в условиях рассеяния форме борьбы с оппонентами – политическому доносу. Официальный конец противоборству принесло «Положение о евреях» 1804 года, которое узаконило право хасидов на свои синагоги, школы и избрание своих раввинов.

Это «Положение», разработанное в либеральный период правления Александра I, оставило в силе основу внутренней обособленности евреев – кагал. Но такого решения вполне могло бы и не быть: накануне восшествия на трон царя-реформатора в Белоруссию с инспекционной поездкой направился Гавриил Державин. Дав уничтожающую критику всем сторонам жизни новоприобретенных жителей империи, с особой страстью вельможа и поэт обрушился на роль органов управления общинами: «Кагальные старейшины в ней никому никакого отчету не дают. Бедная их чернь от сего находится в крайнем изнурении и нищете, каковых суть бóльшая часть. Взглянуть на них гнусно. Напротив, кагальные богаты и живут в изобилии; управляя двоякою пружиною власти, то есть духовною и гражданскою, в руках их утвержденною, имеют великую силу над их народом. Сим средством содержат они его… не токмо в неразрывной связи и единстве, но в великом порабощении и страхе».

Державин возвращался в Петербург с идеей добиться упразднения кагалов, но со смертью Павла I его доклад потерял адресата, и еврейское самоуправление устояло.

Вопреки намерениям Державина, разрушения самобытного еврейского мира в недавно возникшей Черте не произошло. И пока евреи жили компактными массами в местечках и городах, подчиняясь автономной еврейской администрации, у последней были все возможности блокировать чужое вторжение в духовное пространство общины. Это касалось не только прямого влияния наступавшего христианского мира. Замкнутость помогала противостоять попыткам немногочисленных в тот период сторонников еврейского просвещения – маскилим – внедрить в еврейскую среду стремление к светским наукам и общему образованию.

Вскоре после принятия «Положения», во время войны с Наполеоном, духовные лидеры российского еврейства поддержали новое отечество, не сильно посягнувшее на их уклад. И литваки, и хасиды предпочитали российскую Черту французскому вольнодумству. Но с воцарением императора Николая I общины в полной мере почувствовали на себе каменную длань самодержавия. Первым актом царя, направленным на то, чтобы превратить евреев в «полезных поданных», было введение воинской повинности. Это стало настоящим испытанием для кагалов. С одной стороны, они получали новые рычаги власти над рядовыми членами общин, ибо, регулируя процесс набора, могли привести в трепет любую семью. Но в то же время у еврейской власти появились соблазны, которым было трудно сопротивляться.

Обязанные поставить государству определенное число рекрутов, кагалы были вынуждены вести борьбу с «уклонистами», ловить тех, кто пытался избежать рекрутчины. И это была настоящая драма, поскольку речь шла не только о фактически пожизненном отлучении от семьи или рисках военной службы, но также и о невозможности продолжать соблюдать еврейский закон, о вероятном насильственном крещении. Таких «сознательных уклонистов» кагал пытался заполучить, нанимая беспринципных ловцов, платя им вознаграждение за каждого пойманного при облаве.

Не менее ужасной была ситуация и при наборе малолетних «солдат» – кантонистов [49] Воспитанники военных школ для несовершеннолетних в Российской империи (1805–1856 гг.). . Посланные кагалом «охотники» врывались в дома, выхватывали подростков из рук плачущих матерей, конвоировали и содержали под замком несчастных детей, пока их не примет в свои руки военное начальство.

Можно представить, какую почву для мздоимства и злоупотреблений создавал такой «порядок». Возникало противостояние между теми, кто мог откупиться от призыва, уберечь мальчиков от, по сути, пожизненной рекрутчины, и теми, кому платить было нечем.

Еще более страшным ударом по общинному миру стало использование кагалом услуг доносчиков при выявлении подростков и взрослых «уклонистов». Со времен европейского средневековья в еврейскую традицию вошло не только презрительное, но даже ненавистное отношение к доносительству на соплеменников, становившихся жертвами инквизиции и других христианских расправ. И когда это явление возродилось в николаевской России, на территории Черты, – гнев рядовых членов общин не знал предела. История сохранила несколько известных случаев, когда доносчики становились жертвами самосуда, устроенного жителями местечек. Власть, конечно, жестоко карала за такие расправы, но главная проблема заключалась в нравственном уроне, который нес еврейский мир.

Изданное в 1844 году новое «Положение о евреях» ликвидировало кагалы и подчинило евреев общему управлению, но ответственность за налоги и рекрутские наборы оставило за общинами. Новое «Положение» стало свидетельством того, что власти приступили к политике активного вмешательства во внутреннюю жизнь еврейства с целью разрушения ее основ. Это объявлялось «воспитательными» мерами, усилиями по борьбе с присущими «погрязшему в суевериях племени» предрассудками. Велось наступление на использование традиционной одежды, на другие атрибуты, присущие религиозным иудеям. Общины, как могли, пытались противостоять вторжению, бойкотировать эту реформу, оберегать национальную самобытность. Стороны действовали в расходящихся направлениях: власти, сохраняя выгодные для себя функции общинного самоуправления, но лишая кагал власти, решали проблему ассимиляции жителей Черты, а общины думали о том, как удержать евреев внутри привычного им традиционного мира. Изменить действительность они не могли, но со свойственной древнему народу философичностью ожидали, что тяжелые времена пройдут.

Смерть Николая I, постоянно утяжелявшего и без того нелегкое еврейское бремя, была воспринята в еврейских общинах со вздохом облегчения. И действительно, одним из первых указов нового императора Александра II был отменен набор кантонистов – самая болезненная функция, возложенная на общины.

Однако прежние права общин, включавшие механизмы самоуправления и кагалы, восстановлены не были. И хотя этот ключевой элемент организованного противостояния ассимиляции давно уже был отменен, подозрение, что де-факто он существует, и через двадцать лет многим не давало покоя. Главным образом – тем, кто стремился к превращению евреев империи в часть ее христианского населения.

Рассмотрим это на ставшем хрестоматийным примере Якова Брафмана. Родившись в Минске в последний год правления Александра I, он рос во вполне традиционной, ортодоксальной среде, тем более, что отец его был раввином. Однако детство Якова пришлось уже на николаевскую эпоху. Стремясь избежать набора в кантонисты, он решился на побег из родных мест. И если целью царя было именно крещение подростков, полностью соответствовавшее триаде «Православие, самодержавие, народность», то в отношении Якова сработал принцип «от судьбы не уйдешь»: в 34 года он добровольно пришел к тому же финалу, от которого бежал, – принял православие.