Алексей Кузнецов - Суд идет. О судебных процессах прошлого: от античности до новейшей истории

Суд приговорил подсудимую к смертной казни на гильотине. К эшафоту ее должны были доставить в красной рубашке, что было отличительным знаком отцеубийц, к которым приравняли убийц французских законодателей. Ее имущество отходило республике.

Знаменитый парижский палач мэтр Сансон оставил подробные воспоминания о последних минутах жизни убийцы Марата. Шарлотта, как и на суде, обнаружила невероятное присутствие духа. Часть собравшихся на площади Республики проклинала ее, часть ей сочувствовала. Помощник палача, плотник Легро, поднял отрубленную голову и дал ей несколько пощечин; это вызвало всеобщее возмущение, Легро судили и приговорили к позорному столбу и неделе тюрьмы.

Несомненно, Шарлотта Корде восхищалась поступком Брута. Кинжал римского сенатора не спас Свободу: после гибели Цезаря началась гражданская война, до окончательного падения Республики оставались считаные годы. Так и нож Шарлотты не остановил террор, в какой-то мере даже подхлестнул. Но ее поступок вдохновил поэтов, сравнивавших ее с древнегреческой богиней мщения Эвменидой.

Прадед Шарлотты, великий драматург Пьер Корнель, за полтора столетия до гибели Марата вложил своему Горацию в уста такие строки:

Его правнучка была уверена, что то, что она совершила, было сделано «за град родной и землю»…

Нам ли ее судить?

Со школьной скамьи мы знаем, что крепостной крестьянин в России – существо практически бесправное, тот же раб, которому не на что рассчитывать, кроме как на доброту помещика: заменил «великий эконом» Онегин барщину легким оброком – «и раб судьбу благословил». Но много ли на Руси онегиных? Все больше троекуровы да плюшкины… Это, в общем, соответствует действительности: добиться справедливости крепостному крестьянину было непросто. Впрочем, и дворянам в дореформенном суде без солидных взяток мало что светило, и их тяжбы, случалось, тянулись десятилетиями. Но жаловаться крестьяне на своих владельцев могли и делали это не так уж редко. Вопреки распространенному сегодня мнению, указ Екатерины II запрещал крестьянам (да и вообще всем недворянам) только подавать жалобы непосредственно в руки императрице («…когда кто не из дворян и не имеющих чинов осмелится высочайшую ее величества особу подачею в собственные руки челобитен утруждать…»). Вот одно из вполне рядовых дел первой половины XIX века, в котором выпукло очерчены и тогдашний суд, и тогдашние нравы…

Селом Сухая Те́решка в Хвалынском уезде Саратовской губернии во второй половине XVIII века владел отставной прапорщик Савелий Иванович Языков. Собственных детей у него не было, и он, как следует из дела, «взял себе в приемыши какого-то мальчика, которому присвоил фамилию Савельев, [и] еще ребенком записал в гражданскую службу для получения чинов». История вполне прозрачная, каких много: по всей вероятности, прижил Савелий Иванович с дворовой девушкой ребеночка, дал ему «говорящую» фамилию-отчество и позаботился о его будущем. Тот дослужился до титулярного советника и, возможно, «перепрыгнул» бы в следующий чин коллежского асессора, дававший потомственное дворянство, но неожиданно умер молодым. А быть может, и не сумел бы преодолеть этот очень серьезный барьер, пополнив целую армию «вечных титуляшек»; впрочем, судя по всему, некоторые связи у Савелия Языкова были. Во всяком случае, вдова Савельева, бывшая заметно старше его и имевшая дочь от предыдущего брака, осталась титулярной советницей и личной дворянкой.

Чин коллежского асессора, соответствовавший майору, до 1845 года давал право на получение потомственного дворянства. «Вечными титуляшками» называли титулярных советников, не имевших перспектив выслужить следующий чин. К их числу в русской литературе принадлежали гоголевский Башмачкин и Мармеладов у Достоевского.

До определенного момента вопрос о том, какие дворянские права распространяются на всех дворян, а какие – только на потомственных, как следует урегулирован не был. В связи с этим в геометрической прогрессии росло количество дел, связанных с тем, что личные дворяне приобретали крестьян с землей и без, а их дети, не будучи дворянами вообще, унаследовать этих крестьян не могли. В конце концов, в июне 1814 года Государственный Совет рассмотрел этот вопрос, и последовал высочайший Указ: «…По вопросу: могут ли личные дворяне владеть крестьянами и дворовыми людьми, также следует ли на имена их писать купчие крепости и закладные и по оным утверждать за ними купленных крестьян и дворовых людей? Государственный Совет, по соображении обстоятельства сего с законами, и по уважению представленных министром юстиции оснований, положил: 1. Право владения личных дворян крестьянами и дворовыми людьми, доселе ими приобретенными, оставить неприкосновенным по смерть их, не распространяя права сего на наследников, которые по тому и должны будут людей тех и крестьян продать в узаконенный срок, буде не приобрели сами по себе законного права на владение. 2. На будущее время строжайше наблюдать, чтобы никто из личных дворян… не мог приобретать крестьян и дворовых людей…»

Личное дворянство появилось в начале XVIII века вместе с Табелью о рангах. Оно передавалось браком от мужа к жене, но не сообщалось детям и потомству. Наибольшее количество личных дворян было среди офицеров среднего звена и чиновников.

В свое время, еще до появления указа, Языков фиктивно продал бо́льшую часть своих крестьян (за ним и его женой числило́сь шестьдесят восемь душ) своему воспитаннику, его жене, а также соседним помещикам. В чем смысл этих действий, сейчас понять трудно: напрашивается предположение, что он таким образом хотел избавиться от необходимости платить за них налоги. Новые формальные хозяева, в свою очередь, не раз перепродавали крестьян друг другу. Савельева, схоронив мужа, «во исполнение» указа своих крестьян тоже фиктивно продала. При этом крестьяне, по бумагам не раз менявшие хозяев (бывало, даже члены одной семьи продавались по отдельности), фактически оставались у Языкова и даже не подозревали о столь разительных переменах в своей жизни, а после его смерти в 1824 году были убеждены, что он их законно передал своей невестке, помещице Савельевой.