Петр Балаев - Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина

Дальше рассказывает Новиков: «Я постарался быть спокойным, но внутри у меня все клокотало.

– Во-первых, – говорю, – вы ничего не понимаете в производстве, поэтому ткнули пальцем в небо и нашли вредителей там, где их нет. Начальники цехов, которых вы назвали, еще совсем молодые ребята, у них есть промашки, но не по их вине, а по нашей, так как мы им не совсем ритмично подаем заготовки для деталей, но это дело выправляется, и никакого срыва программы я не предвижу. Что касается директора Дубового, то он работает добросовестно, но вам же ясно, что я его подменяю в эти тяжелые дни. И если надо освободить от работы, по вашему мнению, директора, так это надо освободить меня.

Что касается Сысоева, то он работник очень хороший, но на том заводе в десять раз нужнее, чем здесь, так как он отвечает за работу двенадцати тысяч станков. Другого такого главного механика в короткий срок не найти. Так что, с моей точки зрения, вы товарища Берию дезинформируете и пишете, простите меня за грубость, чистую чушь.

Ткаченко сложил бумажку, положил в карман и уехал.

Было это часа в три-четыре дня. Новиков занимался текущими делами. Думал, конечно, о том, что там этот чудило отправил в Москву, но опять же, обратите внимание, как он разговаривал с проверяющим – генерала-чекиста Новиков совершенно не боялся.

Вот что было дальше: «Уже после трех часов ночи раздается звонок по ВЧ.

– Новиков?

– Да!

– Здравствуй, говорит Берия. Кто у тебя эти начальники цехов… как их… Викторов и Афанасьев?

Я объяснил, что это очень хорошие товарищи, молодые, работают с энтузиазмом, программу выполняют. Я к ним никаких претензий не имею.

– А как Дубовой работает?

Я сказал, что очень старается, а я у него хорошая подмога, во всяком случае, все делаю, чтобы на заводе все было нормально.

– А кто такой Сысоев?

Я объяснил важность фигуры главного механика на таком гиганте, как завод № 14.

– Слушай, а где Ткаченко?

В этот момент Ткаченко появляется в дверях. Я отвечаю:

– Он куда-то уходил, а сейчас вот появился в дверях.

– Дай ему трубку.

Ткаченко берет трубку. Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что… Короче, смысл сводился к следующему: «Я зачем тебя, сволочь такая, посылал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б…, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю».

Ткаченко стоит не бледный, а синий и только бормочет бесконечно: «Слушаюсь, товарищ нарком».

Затем Берия бросил трубку. Такого «воспитания» я в жизни не слышал ни раньше, ни позднее. После этого случая Ткаченко ко мне не появлялся примерно дней десять. А вскоре и совсем уехал куда-то».

И, несколько ниже, Новиков со вздохом добавляет: «После войны «шефство» Берии над нами закончилось. И снова посыпались аресты…»

В органах опять возобладали непотопляемые Ткаченки. И имя им легион».

Из генерал-лейтенантов государственной безопасности фамилию Ткаченко носил только один – Иван Максимович. Мы уже сталкивались со стилем работы Прудниковой с источниками, поэтому можем не удивляться тому, что Ткаченко «перестарался» до войны в Литве, будучи в это время… на Украине. Уполномоченным НКГБ СССР по Литовской ССР Иван Максимович стал только в 1945 году.

В 1942-м он был заместителем начальника Экономического управления НКВД СССР. Вот его Берия и прикрепил к заместителю наркома вооружений Новикову. И смотрите, как поступает оплеванный Новиковым (кстати, Новиков – кадр очень интересный. Ему и при Хрущеве, и при Брежневе жилось замечательно. Это он был в 1960–1962 годах председателем Госплана. Напланировали они тогда) и Прудниковой Иван Максимович. Пишет докладную на имя Берии и предварительно знакомит с нею Новикова. Поступает честно и прямо: вот тебе, товарищ замнаркома, информация, которую я собираюсь доложить своему начальнику, что ты об этом думаешь?

Очевидно же, что Ткаченко ждал от Новикова внятных объяснений, решения о направлении телеграммы Берии он еще не принял. Но у замнаркома «внутри все клокотало». Почему клокотало – черт его знает. Человек пришел к нему поделиться подозрениями, а в ответ услышал только крики о том, что он в производстве ничего не понимает. Само собой, телеграмма ушла по назначению.

А дальше – песня! Берия: «Я зачем тебя, сволочь такая, посылал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему?» Во-первых, Ткаченко про Новикова ничего и не писал. Во-вторых, он был тогда комиссаром госбезопасности, а не технологом по пулеметам. Как он должен был еще помогать Новикову, если не выявлять вредителей и саботажников? Подменить директора завода? Ведь только затем, чтобы обеспечить контрразведывательную работу на оборонных заводах, Иван Максимович и был командирован, а когда он начал эту работу, то от своего начальника получил поток брани.

Зато Новиков теперь был очень благодарен Берии. Какая интересная ситуация! Правда ведь? И чего удивляться тому, что Маленков отдал распоряжение в 1953 году спрятать арестованного Берию в бункере ПВО, а не посадить в камеру на Лубянке, опасаясь, что его подчиненные могут решиться на путч и освободить главаря, но все ставленники Берии сидели тихо как мышки? Кому ты нужен, чтобы из-за тебя рисковать, если ты к подчиненным относишься как к последним тварям, которых прилюдно ни за что топчешь?!

А после войны у Новикова начались аресты. То есть Ткаченко не так уж в производстве и не разбирался. Кое-кто лишка на свободе времени провел. После войны, когда эта мафия на оборонных заводах лишилась бериевской крыши, начались для нее печальные времена.

Был еще один Новиков – главный маршал авиации и его подельник нарком авиационной промышленности Шахурин, которые отхватили после войны срока за выпуск некачественных самолетов. Курировал авиапромышленность Маленков, а вот контроль за количеством и качеством самолетов был на Берии. Шахурин с Новиковым докладывают куратору – все в ажуре. Берия контролирует и докладывает Сталину – самолеты без замечаний. А летчики бьются. А уполномоченные НКВД вместе с авиационным начальством причины аварий скрывают. Не потому ли, что Берия крышевал Новикова и Шахурина? Как только после войны крыша уехала атомной бомбой заниматься, так и начались аресты.

Уже сидя под арестом, Л.П. Берия пишет очень плаксивое и довольно подленькое письмо, в котором есть интересные строки. То, что это письмо – не подделка, к чему склоняются почти все бериефилы, абсолютно очевидно. И я на этот признак несомненной его подлинности укажу в свое время, когда будем разбираться с самим арестом министра МВД. И то, что оно подловатое, тоже сразу видно. Подробнее – в главе о событиях непосредственно после смерти Сталина.