Анатолий Терещенко - Смерш и ГРУ посвящается

Автору, почти с двадцатилетним стажем оперативного обслуживания центрального аппарата ГРУ, не нужно было искать ответа на вопрос, кто же такой полковой разведчик. Для читателя скажу — это представитель войсковой или тактической разведки. Это та часть военной разведки, которая обеспечивает боевые действия войск в тактическом звене (дивизия, часть и подразделение), находящихся в соприкосновении с противником. Она выявляет данные о боевых возможностях противника, включая его планы и уязвимые места в районе боевых действий.

Любому командиру для успешного ведения боя надо знать дислокацию или позиции полевой артиллерии, сосредоточение танков, зенитных средств, огневые позиции пулеметов, наблюдательных постов и пунктов управления противника, а также характер и степень инженерного оборудования.

Разведывательные сведения добывались в войну разными путями: опросом местных жителей, допросом пленных и перебежчиков, радиоперехватом, изучением захваченных у противника штабных документов, техники и вооружения.

Способами ведения наземной тактической разведки являлись и являются до сих пор: наблюдение, подслушивание, поиск, налет, засада, допрос, разведка боем.

Но так случилось, что после окончания чекистского вуза мне довелось служить в конце шестидесятых во Львове, и я мог иногда навещать родителей на Полесье и уже со знанием дела общаться не с кочегаром дядей Володей, а с машинистом паровоза Владимиром Ивановичем Соболевым. Вот некоторые истории, рассказанные фронтовым разведчиком.

— Война застала меня после окончания горного техникума на Урале. Родился я в семье промысловика-охотника, так что с оружием дружил и метко стрелял. Правда, белку в глаз не поражал, но другого зверья помогал добывать отцу.

В сорок первом по мобилизации попал в пехоту. И прямиком в эшелоне в сторону запада. Оказался на Украине. Учебки как таковой не было — передовая учила качественно. Свой первый бой провел под Киевом в качестве стрелка в стрелковом отделении. Палили по вражеской пехоте из окопов винтовками. На танки шли со связками гранат. Отечественных противотанковых ружей еще не было, иногда обходились трофейными. Командир отделения похвалил меня за меткую стрельбу. Бывало в день и до десятка фрицев укладывал.

Страх божий как не любил ботинки и обмотки. Из-за ненависти к ним попал в разведвзвод стрелкового полка — многие ребята в нем почему-то носили сапоги. Вот там я и нашел свою стихию. А силенок было не занимать. Мог легко и долго ходить — даже в жару ноги не потели и не ныли. Дыхалки хватало и на бег с препятствиями, и с полной выкладкой. Благодаря специфики полкового разведчика как-то быстро усвоил немецкий язык — он нам, окопным добытчикам, нужен был позарез.

Первое задание в разведке помню во всех подробностях. Наша группа из трех человек отправилась по приказу командира полка провести наблюдение за движением танковых колонн противника. Был пасмурный день с низкой облачностью — авиация не работала ни наша, ни немецкая.

Ранним утром мы просочились где-то на стыке двух немецких дивизий — сплошной линии фронта ведь не существовало, как это было в Первую мировую войну — к достаточно высокому взлобку, поросшему ольховым подлеском. Расположились на опушке этого лесочка. Долина внизу просматривалась как на ладони. И вдруг мы услышали дружный танковый хор: загудели моторы, залязгали гусеницы броневых черепах, которые медленно направились по проселочной дороге в сторону небольшого населенного пункта, в обороне которого были задействованы, как выяснилось потом, слабые наши силы, а с позиций стратегических надо было удержать городок. За этим городком находились неэвакуированные склады ГСМ, вещевого имущества и продовольствия. Выполнив приказ командира взвода разведки стрелкового полка по отслеживанию направления движения танковой колоны, мы возвратились в окоп. Через некоторое время, примерно часов пять прошло, мы услышали грохот артиллерийской стрельбы — это била крупнокалиберная артиллерия с закрытых огневых позиций.

Нам пояснили позже: наши «боги войны» накрыли «нашу» танковую колону и расколошматили ее всю. Нам троим выразили благодарность перед строем…

В войну и немцы, и мы широко использовали для управлениями войсками на поле боя не только радиосредства, но и телефонную связь. А для нее нужны провода, стоит только подключиться, и слушай, и записывай планы и приказы противника.

Вот в такой вояж меня с группой вместе с переводчиком направили однажды под Сталинград. Лето, даже конец его — август, было не то что жаркое, — а душно-знойное. Как говорится, «бои, бои сегодня, завтра, снова…». Только ночь приносила ожидаемую прохладу. Наши «дневные» разведчики нашли телефонные «жилы», вот с них мы и должны были надоить «информационной кровушки».

— Получилось?

— А как же, мы еле оторвали нашего «немца»-переводчика от проводов. Присосался, как вампир. И все писал и писал в блокнот, ругаясь, когда его отвлекал кто-то по пустякам. Разговаривать мы не имели права — только шепотком и знаками общались. Ушли с места разведки только под утро. Говорили в «окопных курилках», что командир дивизии остался довольным вылазкой разведчиков, потому что сразу по приказу комполка наши подразделения срочно поменяли позиции… Успели. На следующий день на те места, где мы недавно стояли, обрушились в ходе артподготовки тонны снарядов. А потом пошли и танки с пехотой. Пройдя с десяток километров по пустырям, противник выдохся — тылы не успевали догонять ударную группу, а мы ударили по ней с флангов…

— Скажите, Владимир Иванович, а доводилось ли вам брать языка?

— О, мил человек, выковырял я их с друзьями из окопных щелей и в их тылах немало. Уже выветрились из памяти цифры, а вот эпизоды подготовки к операциям, тропинки, по которым шли к цели, конкретные планы действий и перепуганные рожи «заарканенных» фрицев стоят перед глазами. Походы за ними оставили мне на память семнадцать дырок на теле от брошенных вдогонку гранат, от коварства минного поля и поножовщины с фрицами в окопах. Персоналка-финка у каждого разведчика была своя. Ее брали на такие вылазки вместо штатного холодного оружия. Умельцы и на войне не переводились и делали их на любой вкус.

Первый язык запомнился особо — первый есть первый! Помню эту ходку в неглубокий немецкий тыл. Задание было четкое — пленить немца из числа артиллеристов. Это было под Оршей. Как раз прибыл неприятельский эшелон с орудиями больших калибров. Командир взвода разведки полка поставил задачу не только разведать их позиции после разгрузки, но и прихватить кого-либо из орудийного расчета. Помню, полыхал июнь сорок четвертого. «Коричневую скотину» мы уже упрямо гнали на Запад. Но немец еще довольно зло огрызался.