Юрий Власов - "Женевский" счет

…Забастовки возникали и образовывались без всяких видимых причин, и только теперь стало ясно, где лежал корень всех этих событий. Надо было окончательно разложить и развратить русскую промышленность перед войной и внести непоправимую смуту в русское общество. Семена большевизма на почве разжигания классовой ненависти сеялись, очевидно, щедрою рукою, и эта пропаганда, которую не поняли и с которой никто не боролся, конечно, сыграла видную роль в подготовке к Русской революции».

25 ноября 1917 г. в Военной типографии императрицы Екатерины Великой числом в 100 нумерованных экземпляров были отпечатаны воспоминания певицы и литератора В. А. Жуковской (Подревской) [22] О ней см.: «Вопросы истории» за 1965 г. Жуковская грешила в изложении исторических фактов, но что касается Распутина — она выдержала правдивость повествования. «Из недавнего прошлого» — книга, безусловно, «ненаходимая».

Воспоминаниям «Белика» (так звал Распутин автора) предшествует краткое вступление, из коего следует, что взяться за перо автора благословил П. Н. Милюков. «Он сказал мне, что любопытство мое может меня погубить, но что он одобряет мое желание войти в «нутро» событий и записать их. И я отдалась течению событий».

Отдадимся и мы.

«Вырубову я знала давно, задолго до ее знакомства с Распутиным. Это была женщина не красивая, но эффектная. Истеричная, экзальтированно-веселая, она не в меру сочувствовала каждому несчастию. Ее религиозность доходила до исступления. Она во всяком проявлении человечества и природы искала Бога и Его перст.

В Распутине она нашла человека, отмеченного Богом, и верила в его непогрешимость. Она его чтила, как святого, и верила, что его поступками и стремлениями руководит сам Бог и что даже мысли его чисты, как мысли праведника. Вне всякого сомнения, она верила во все это искренно и непоколебимо…

Влияние Вырубовой было безгранично… Царица шага не делала без совета Вырубовой…

Царь во власти Царицы. Царица, верившая в чистоту души, ума, в любовь и преданность своей подруги, — во власти Вырубовой. Вырубова, больная на почве религии и высших переживаний и верившая в человека, сильного сатанинским духом и отрицательными духовными качествами и строящего свое могущество на порочной почве, — в свою очередь во власти Распутина…

Распутин плавал в неописуемой лести, и с ним водили знакомство только те люди, которым он был нужен, вернее, люди, которым нужна была Вырубова и все то, что можно было сделать через нее. За ним ухаживали, терпели его мужицкие выходки и «рыгания» за парадными обедами, приставания к хорошеньким женам, и все это делалось с целью пробраться до «верха».

Как умная голова, Распутин скоро понял, что он силен только силой Вырубовой… Он делал что хотел и путал, путал всех, даже неглупых людей, потому что обладал редкой силой воли, умело создавал из своей персоны подходящий к событию образ… и играл, как редко талантливый актер.

Сила эта была темна в самом широком смысле слова и почти неограниченна…»

О том, как встретил Петербург известие о войне с Германией, подробно рассказывал Михаилу Константиновичу Лемке член Военного совета, генерал от артиллерии Павел Алексеевич Салтанов, умерший 7 декабря 1915 г.:

«…Сегодня подписан Манифест об объявлении военных действий между Россией и Германией (это был ответ на объявление войны Германией; Николай Второй до последней минуты избегал этого столкновения. — Ю. В.). В четыре часа в Николаевском зале Зимнего дворца состоялось торжественное молебствие о ниспослании победы русскому оружию. Царь с членами своей фамилии прибыл из Нового Петергофа на яхте к Николаевскому мосту, пересел там на катер и подъехал к дворцу. Толпа… кричала «ура». При прохождении царя к Иорданскому подъезду густые толпы стали на колени, кричали «ура» и пели «Боже, царя храни». В это время стоявшим в Николаевском зале был слышен громкий голос великого князя Николая Николаевича:

—…А главнокомандующим Шестой армии назначен фон дер Флит [23] Фон дер Флит, Константин Петрович — генерал от артиллерии, помощник главнокомандующего войск гвардии и Петербургского военного округа. …

Военные поняли, что сам он назначен Верховным главнокомандующим всей нашей армии, и не ошиблись.

Царь вошел в запруженный сановниками зал в начале пятого часа. Его духовник прочел Манифест, затем начался молебен, после которого царь с большим волнением произнес следующую речь, обращенную к военным и морским чинам:

— С спокойствием и достоинством встретила наша великая матушка-Русь известие об объявлении нам войны. Убежден, что с таким же чувством спокойствия мы доведем войну, какая бы она ни была, до конца. Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей. И к вам, собранным здесь представителям дорогих мне войск гвардии и Петербургского военного округа, и в вашем лице обращаюсь я ко всей единородной, единодушной, крепкой, как стена гранитная, армии моей и благословляю ее на труд ратный!

Громовое, действительно громовое «ура» было ответом растроганных сановников, генералов и офицеров.

Царь благословил присутствующих, все опустились на колени… Старики плакали, молодые едва сдерживали рыдания.

Царь с семьей удалился и затем вместе с Александрой Федоровной вышел на балкон. Толпа ревела всей грудью, опустилась на колени, склонила национальные флаги и запела гимн…

Впереди толпы были видны флаги, плакаты с надписью «Боже, царя храни». Беспрерывно то в одном месте, то в другом поют гимн и «Спаси, Господи, люди твоя». То здесь, то там слышны возгласы: «Долой Германию!», «Да здравствует Россия!», «Да здравствует Франция!».

Громадная площадь живет; толпы сменяются — народ считает долгом побыть на ней хоть несколько минут. Весь день гудят колокола. У всех церквей толпы молящихся. Мало кто может не поддаться общему порыву, так и тянет на улицу. Бахвальства тоже нет — «шапками закидаем» не слышно; каждый понимает, что враг серьезен, но верит в близкий и полный успех…»

Как не вспомнить Сталина! Опрокинул страну своей политикой попустительства и союза с Гитлером в пропасть, а в первый день войны, 22 июня 1941 г., этот вождь не нашел в себе решимости и воли не то чтобы выйти к народу, а просто выступить по радио… «Старец» долго и упорно преследовал Жуковскую — «Белика», — однако безуспешно.

«— Так зачем же ты, паскуда, заманила меня к себе и зазывала, когда тела моего ублажить не можешь? — закричал он так, что все вздрогнули.

Сразу он как-то остервенел и, встав, наступал на меня.

— Тебя никто не звал, и сиди смирно, если попал в приличную компанию, — со страшной злобой сказала я и готова была вцепиться ему в клочковатую бороду…