Альфонсас Гирскис - Я - миссионер

— Они, наверное, пороха требуют?

— Да!

— Отдай из запасов.

— Кончились запасы. Только для вас немного осталось.

— Вот как? Что же придумать?

— А ведь раньше они работали только за безделушки. Работали и не роптали… Без всякого пороха… Да! Я слыхал, что хибаро подстрекает Юмис.

— Этот проклятый церковью Юмис? — как ужаленный подскочил отец Анджело. — Я хотел было пойти ему навстречу и принять его ребятишек в школу. Теперь не дождется! А индейцев я заставлю работать. Поставим братьев с винтовками их сторожить, чтобы не разбежались…

Ричард Юмис несколько лет назад был прислан вместе с другими миссионерами учить хибаро закону божьему. Работал он на миссионерской станции и вдруг влюбился в очень красивую девушку-хибаро. Любовные связи с индианками имели многие монахи. Но Юмиса тайная любовь не удовлетворяла. Он попросил у отца Анджело рекомендацию, намереваясь обратиться к папе с просьбой об освобождении от обета. Отец Анджело рекомендацию не дал. Тогда Ричард Юмис ушел из миссии. Руководство ордена отлучило его от церкви и надеялось, что Юмис со своей возлюбленной скроется с глаз долой. Но тот и не думал этого делать. Обосновался в городишке, построил дом, завел ферму лам и еще подстрекал хибаро не работать на миссию бесплатно. Зато когда подросли дети Юмиса, отец Анджело не принял их в школу, ссылаясь на то, что они не крещенные.

— Я сам пойду к хибаро. А детей этого сукиного сына не приму в школу никогда. Посмотрим, чья возьмет.

На земле, принадлежавшей миссиям, работало несколько десятков индейцев. Они трудились на плантациях маниоки. Но у миссий была не только маниока. Огромные площади были засажены бананами. Рабочих рук постоянно не хватало. А ведь надо было не только прокормить около полусотни «братьев» и «сестер», сто учеников миссионерской школы и индейцев, обслуживающих станцию, но и отослать часть урожая в Куэнку, и оставить кое-что про запас. Вот почему отец Анджело был так обеспокоен отказом хибаро выйти на работу.

Пойти в деревню один он побоялся. Взял с собой катехета-индейца Юлиана и недавно прибывшего миссионера Юкнюса. Пусть молодой монах познакомится поближе с краснокожими, сеет среди них слово божье.

Утопая в густом тумане, будто в теплом молоке, все трое шагали по тропинкам джунглей. Юкнюсу они казались страшно запутанными, и он обрадовался, когда среди огромных деревьев увидел банановую рощу и понял, что они дошли до индейской деревушки. Высоко задрав голову, он оглядывался, стараясь обнаружить на каком-нибудь из деревьев сторожевой пост индейцев. Но так ничего и не увидел, пока Юлиан ему не показал: в большом дупле дерева стоял вооруженный индеец. Когда миссионеры прошли банановую рощу, индеец закричал на языке хибаро: «Нельзя гостям! Нельзя!»

Недалеко между ветвистыми деревьями стояла круглая, построенная из бамбука гэя. Юлиан указал рукой на гэю.

— Мы ищем хозяина.

— Нельзя! Хозяина нет! Не ходите! — кричал сторож, направляя в сторону гостей натянутый лук. — Назад!

Миссионеры пошли дальше в поисках следующей гэи. Вскоре их задержал другой сторож. Тот пояснил, что хозяина нет дома, а женщины в огороде за гэей. Он может позвать старшую, то есть первую жену отца.

Отец Анджело рассердился: почему у хозяина этой гэи Быстроногого Окапи две жены? Ведь он сам окрестил его и женил, и тот дал обещание больше жен в дом не приводить. А теперь… Чего доброго у него уже и третья жена? И конечно же на работы не ходит!

— Позови старшую, — сказал он индейцу.

Тот выскочил из-за дерева, как куница, и, пригибаясь, убежал за хижину. Вскоре на дорожке появилась полуголая индианка с растрепанными волосами. Не доходя несколько шагов до гостей, она остановилась, наклонив голову. Женщине не полагалось заговаривать первой, поэтому она ждала, пока её спросят.

— Сколько у твоего хозяина жен? — прищурившись, спросил отец Анджело.

Женщина испуганно оглянулась и ничего не ответила. Тогда отец Анджело протянул ей стеклянную серьгу.

— Бери. Нравится? Чего боишься? Я ведь отец твой, миссионер. Так сколько жен у хозяина? Три?

Индианка качнула головой — это означало «да».

— Вот обманщик! — сказал отец Анджело Юкнюсу по-итальянски и снова обратился к женщине: — А где он? Ушел с белым, который побрил бороду? С бывшим миссионером?

— Я не знаю. Хищный Орел знает. Я не знаю.

— А где Хищный Орел? Позови.

— Хищный Орел дома. Сын отведет вас.

И женщина убежала по дорожке. Молодой индеец, охранявший хижину, повел миссионеров в мужскую половину. В помещении на сплетенной из лиан высокой скамейке (самой высокой из всех, что стояли на мужской половине) сидел сгорбившийся старец с длинной трубкой в зубах. Это и был Хищный Орел.

Отец Анджело спросил его:

— А где Быстроногий Окапи?

— Ушел на охоту. С ним ушли все мужчины деревни. Я сказал все!

Хищный Орел глубоко затянулся, закашлялся и опустил глаза. Отец Анджело вздохнул и махнул рукой, зная по опыту, что больше ничего у индейца не вытянет. Ведь тот «все сказал».

Миссионеры обошли все гэи, но мужчин нигде не нашли. Отец Анджело хотел было повернуть в другую деревню, но в одной просеке среди кустарника заметил вьющийся дымок, и все трое направились к нему. Вскоре монахи увидели горящий костер, вокруг которого сидели мужчины-хибаро. Сидели они молча, понурые, чем-то озабоченные. Некоторые из них жарили на металлических шомполах огромных лягушек. Заметив приближающегося отца Анджело, они опустили головы.

Миссионеры поздоровались, но индейцы даже не взглянули на них. Тогда отец Анджело стал строго отчитывать их за то, что они не вышли на работу. Мужчины молчали. Миссионеры поняли: хибаро протестуют, и протестуют потому, что миссия нарушила договоренность и не платит им порохом за труд на плантациях. Едят лягушек, а на работу не идут, от сытного куска отказываются. Не идут, хоть ты их убей на месте.

Разъяренный отец Анджело возвращался на станцию. Когда они отошли довольно далеко от костра, Юлиан шепнул ему на ухо: «Хибаро ждут Юмиса из Куэнки с порохом. Быстроногий Окапи мне сказал». Отец Анджело не выдержал и потряс в воздухе кулаком:

— Ну, я ему покажу!

Весь день отец Анхель осматривал женскую миссию. В сопровождении монахини Хозефины он посетил пансионат для девочек, их школу, класс домоводства, медицинский пункт, аптеку. Потом собрал сестер-миссионерок и сказал им, что с этих пор придется больше внимания уделять трудовому воспитанию девочек. Наверное, они должны будут научиться плести шляпы, потому что мальчиков нужно готовить к миссионерской деятельности. В Куэнкском монастыре очень мало семинаристов-индейцев. Это значит, что миссионерские станции не выполняют указаний самого папы. «Только подумайте, — возмущался отец Анхель, — в течение двух лет ни один хибаро не поступил в духовную семинарию!»