Альфонсас Гирскис - Я - миссионер

— Ни я, ни Иванчи! — сказал перепуганный Масколайтис. — Он поранил себе ногу, и я принес его в миссию.

— Неправда! — закричал отец мальчика. — Ты нес его вниз головой. Это видел колдун Бисхай. А он все знает.

— Говори! — Соколиный Глаз направил ружье на отца Анджело. — Кто убил, миссионер или Иванчи?

— Никто его не убивал, — старался успокоить индейцев отец Анджело. — Пойдемте в изолятор. Своими глазами увидите!

— Идемте, идемте, — торопила и мать Хозефина. — Чего зря ругаться?

Вся группа направилась в изолятор.

Виргилий лежал в кроватке. Оба индейца подскочили к нему. Щупали, расспрашивали, велели встать и пройтись по комнате. Когда наконец они убедились, что мальчик лишь слегка ранен, то с удивлением пожали плечами.

— Живой! В самом деле живой! Видно, колдуна глаза обманули.

— Бог его спас, — извиняющимся тоном сказал отец Виргилия. — Теперь я верю в бога. Верю!

— Но если хоть один хибаро умрет… — Соколиный Глаз погрозил монахам кулаком. — Отомстим. Всем миссионерам отомстим!

И индейцы ушли.

Отец Анджело строго взглянул на Масколайтиса.

— Зачем нес раненого ребенка, если он мог идти сам? Хибаро несут на плече только убитых! Видишь, не досмотрел за мальчишками и все племя всполошил. Понимаешь, какое несчастье могло случиться? Не дай бог! Прежде всего убили бы тебя. Это закон джунглей — голова за голову. А потом колдун всех хибаро-католиков на свою сторону перетянул бы. И он, и вождь ненавидят нас. Надо, сын мой, быть очень и очень осторожным!

Масколайтис поблагодарил отца Анджело за наставления. Поклонился и вышел из изолятора вспотевший от волнения и усталый. Жаловаться епископу на беспорядки в миссионерской школе ему уже расхотелось. Все его мысли вертелись вокруг ребят. Как сохранить их целыми и невредимыми? Недавно он читал в миссионерском журнале, что на соседней станции свирепствует грипп. Что будет, если умрет от болезни один из воспитанников пансионата? Хибаро нападут на учителя?

Сердце молодого монаха сжалось от страха.

Приближаясь к спальням, он услыхал, как в одной из комнат кто-то вскрикнул. Масколайтис вздрогнул и побежал посмотреть, не случилось ли что опять.

Старшие школьники под руководством Масколайтиса продолжали работать в огороде. Но их было слишком мало. На помощь прислали класс де ла Фуэнте. А за плетение шляп взялись девочки. Однако дело у них не ладилось. Они не умели подобрать солому, да и плели плохо. Шляпы у них выходили кривобокими, мятыми. Монахини нервничали, сердились, ругали девочек, а их самих ругал отец Анджело.

Люди, посланные за затонувшим порохом, все еще не вернулись… А тут новость: отца Анджело вдруг вызвало к себе должностное лицо, заменявшее в городке и судью, и полицейского, и самоуправление. Вызов этот очень удивил начальника миссионерской станции, так как обычно чиновник сам приходил в миссию, если ему нужно было что-то уладить.

Не ожидая ничего хорошего от вызова, отец Анджело, угрюмый и недовольный, вошел в кабинет представителя городской власти. Рядом с чиновником он увидел незнакомца. Подошел к столу и сухо спросил:

— Вызывали?

Чиновник встал из-за стола и, кланяясь то отцу Анджело, то незнакомцу, заговорил:

— Видите ли, это господин из центра. Он привез письмо, подписанное жителями нашего городка, об открытии государственной школы. Люди жалуются, что миссии не всех детей принимают в свои школы. Таким образом…

— Юмис написал? — перебил его отец Анджело.

— Да, да, его подпись одна из первых.

— Государственная школа здесь не нужна, — отрезал отец Анджело. — Мы принимаем в школу всех детей. Мне ясно, почему господин Юмис жалуется. Да, да, абсолютно ясно. Юмис отлучен от церкви, он обозлен, хочет навредить миссиям. А кого здесь будет учить государственный учитель? Двоих-троих ребят!

— Двоих-троих, а со временем, может быть, и больше, — вмешался «господин из центра». — Церковь в нашей стране отделена от государства, и правительство заботится об открытии новых школ, тем более что люди сами просят об этом. По-моему, в письме граждан вашего города говорится, что и помещение для школы найдется, и учитель местный есть. Нам остается только жалованье учителю назначить.

— Мы учим детей по государственным программам, — не сдавался отец Анджело. — Нет никакой необходимости еще в одной школе! Ее открытие было бы разбазариванием государственных средств!

— Это дело государства, — прекратил спор приезжий и, повернувшись к столу, стал просматривать какие-то бумаги.

Отец Анджело продолжал стоять посередине комнаты, переминаясь с ноги на ногу, и наконец решился:

— А может быть, вы зайдете к нам на станцию? Очень прошу вас.

— Я не уполномочен…

— Я приглашаю не официально. Посмотрите, как мы работаем, как живем, как обучаем детей в школе. Погостите. Пожалуйста, заходите, оба заходите.

И незаметно подмигнул чиновнику городского самоуправления. Тот вскочил и стал поддакивать отцу Анджело:

— Обязательно надо зайти. Надо выслушать обе стороны, обязательно.

«Господин из центра» немного поколебался и принял приглашение.

Вернувшись на миссионерскую станцию, отец Анджело вызвал брата-эконома и мать Хозефину. Приказал быстро навести порядок в классах, спальнях девочек и мальчиков, столовой, а в гостиной — накрыть стол.

Начальник миссионерской станции Макас и молодые учителя в окружении учеников миссионерской школы.

Из этих ребятишек отцы-салезианцы хотели сделать верных слуг господних.

Тут же все это было выполнено.

Перед воротами миссионерской станции гостей встреча ли два мальчика и две девочки хибаро. Они с низким поклоном вручили им ключ от ворот станции, сделанный из орехового дерева. У дверей школы для мальчиков гостей ждали учителя и отец Анджело. Когда чиновники вошли в класс, мальчики встали и, по взмаху палочки учителя музыки, запели государственный гимн Эквадора. Затем ученики школы читали на испанском языке стихи, играли на фисгармонии.

Гости посетили и школу для девочек. Здесь ученицы подарили им новые «панамские» шляпы. По лицам гостей было видно, что они остались довольны.

В гостиной отец Анджело угощал чиновников итальянским вином, кокосовыми орехами, бананами. Разговор шел о политике. А когда отец Анджело вручил «высокому гостю» пухлый конверт с сукре, [15] Сукре — денежная единица Эквадора, равна 0,07 доллара. тот, как бы между прочим, сказал:

— У вас действительно хорошие школы. Напрасно господа из городка жалуются.