ЛУБЯНКА. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

Такие же показания дал арестованный МГБ СССР ГРИНБЕРГ З.Г., бывший член Еврейского антифашистского комитета: «Обращаясь в Правительство с разного рода вопросами, МИХОЭЛС, как он сам говорил среди близкого своего окружения, предварительно обсуждал эти вопросы с ЖЕМЧУЖИНОЙ и получал от нее необходимые советы и наставления… В результате всего этого связь МИХОЭЛСА с ЖЕМЧУЖИНОЙ для нас, окружающих МИХОЭЛСА, имела важное значение, так как мы видели в ЖЕМЧУЖИНОЙ нашего заступника и покровителя».

Что действительно это так, подтверждается следующими фактами.

Первый факт. На основании опроса ФЕФЕРА на очной ставке с ЖЕМЧУЖИНОЙ установлено, что через нее было передано подписанное МИХОЭЛСОМ на имя товарища МОЛОТОВА письмо о якобы допускаемых местными советскими органами, в особенности Украины, притеснения евреев. В этом письме, как заявил ФЕФЕР, излагался также протест против распределения среди трудящихся других национальностей подарков, присылаемых в СССР еврейскими организациями Америки. За этим письмом ЖЕМЧУЖИНА посылала свою автомашину с нарочным на квартиру МИХОЭЛСА, это письмо было от него получено и доставлено ей, а затем ЖЕМЧУЖИНА передала его по назначению.

Второй факт. В 1947 году, когда в партийных, в советских органах имелись данные о политически вредной линии в работе Еврейского антифашистского комитета, МИХОЭЛС и ФЕФЕР решили путем обращения в правительственные органы поставить вопрос об укреплении комитета. И на этот раз они прибегли к помощи ЖЕМЧУЖИНОЙ: МИХОЭЛС связался по телефону с ней, и она послала своего брата к ФЕФЕРУ в Еврейский антифашистский комитет, и письмо было передано ею в правительственные органы.

Третий факт. В 1944 году, после возвращения МИХОЭЛСА и ФЕФЕРА из командировки в Америку, они занялись составлением письма в Правительство, в котором выдвигали проект создания на территории Крыма Еврейской республики. Эту свою националистическую затею, возникшую под влиянием еврейских реакционеров США, МИХОЭЛС и ФЕФЕР решили продвинуть каким-либо путем через ЖЕМЧУЖИНУ.

ФЕФЕР по этому поводу на очной ставке с ней заявил: «МИХОЭЛС говорил мне, что у нас есть большой друг, и называл имя ЖЕМЧУЖИНОЙ: «Я все-таки об этом посоветуюсь с ней, стоит ли лезть с таким вопросом сейчас или временно отложить». Спустя два дня МИХОЭЛС мне позвонил и сказал, что он должен меня видеть. Я поехал к нему в театр, и он сказал, что советовался с ЖЕМЧУЖИНОЙ и она положительно относится к этому проекту, считает реальным и советует взяться за этот вопрос».

Четвертый факт. При очной ставке ФЕФЕРА и ЗУСКИНА с ЖЕМЧУЖИНОЙ, а также показаниями ГРИНБЕРГА установлено, что ЖЕМЧУЖИНА в 1939 году приняла непосредственное участие в ускорении разрешения вопроса о награждении артистов Еврейского театра и переводе его в театр союзного значения.

Вот что заявил ФЕФЕР:

«В 1939 году, когда театр праздновал двадцатилетие и Комитет по делам искусств подал ходатайство в Правительство о награждении работников театра, то получилась заминка. Тогда МИХОЭЛС поехал к ЖЕМЧУЖИНОЙ просить ее содействия, и она обещала оказать поддержку. В дальнейшем награды были получены. В этом помогла ЖЕМЧУЖИНА».

ЗУСКИН сообщил следующее: «Переводу театра в категорию союзного значения помогла Полина Семеновна… ЖЕМЧУЖИНА бывала в театре и знала его нужды».

В дополнение к приведенным фактам о близкой связи ЖЕМЧУЖИНОЙ с МИХОЭЛСОМ следует отметить, что она вообще старалась всячески популяризировать его лично, а также путем докладов МИХОЭЛСА популяризировать круги американских евреев.

Стремясь показать свою поддержку МИХОЭЛСУ, ЖЕМЧУЖИНА после возвращения его из Америки предоставила ему возможность выступить в клубе по месту ее работы с докладом об Америке. После смерти МИХОЭЛСА, — чем можно объяснить, как не особой ее близостью к МИХОЭЛСУ, — ЖЕМЧУЖИНА посетила театр, где был установлен его гроб. Ее посещение стало достоянием еврейских кругов, и по этому поводу говорили, что ЖЕМЧУЖИНА сожалеет о большой утрате. В этих кругах было широко известно, что она интересуется судьбой семьи МИХОЭЛСА, проявляет особую заботу, чтобы жена и дети не были покинуты.

При очных ставках с ЖЕМЧУЖИНОЙ также установлено, что, находясь у гроба МИХОЭЛСА в еврейском театре, в беседе с ЗУСКИНЫМ она говорила, что МИХОЭЛС убит. ЗУСКИН на очной ставке о своем разговоре с ЖЕМЧУЖИНОЙ заявил следующее: «Вечером 13 января 1948 года я стоял у гроба и принимал венки от всех организаций и в это время увидел Полину Семеновну, поздоровался с ней и выразил ей печаль по поводу смерти МИХОЭЛСА. Во время беседы Полина Семеновна спрашивает: «Как вы думаете, что здесь было — несчастный случай или убийство?» Я говорил: «На основании того, что мы получили сообщение от т. ИОВЧУКА, МИХОЭЛС погиб в результате автомобильной катастрофы, его нашли в 7 часов утра на улице, невдалеке от гостиницы». А Полина Семеновна возразила мне и сказала: «Дело обстоит не так гладко, как это пытаются представить. Это убийство»… Из разговора с ЖЕМЧУЖИНОЙ, и, в частности, ее заявления о том, что МИХОЭЛС убит, я сделал вывод, что смерть МИХОЭЛСА является результатом преднамеренного убийства».

Что действительно такой разговор с ЖЕМЧУЖИНОЙ имел место, подтверждается и заявлением на очной ставке ФЕФЕРА, которому ЗУСКИН в этот же день сообщил о своем разговоре с ЖЕМЧУЖИНОЙ:

«Первое, что она мне сказала, — сообщил ЗУСКИН, — «какой же этот мерзавец ХРАПЧЕНКО, не мог послать другого человека в Минск вместо МИХОЭЛСА». Потом, после паузы, ЖЕМЧУЖИНА покачала головой и говорит: «Это не случайная смерть, это не случайность. Его убили». Я спросил у ЗУСКИНА: «Кто убил?» «Она не говорила кто», — ответил ЗУСКИН. Ну, видимо, убили его специально. При этом он сказал такую фразу: «Не то обезглавили, не то голову сняли». Такого же мнения и ЖЕМЧУЖИНА, — заключил ЗУСКИН. Я вновь спросил, кто же обвиняется в этом деле. ЗУСКИН ответил, что из разговора с ЖЕМЧУЖИНОЙ у него сложилось мнение, что речь шла о советских органах».

Подобное поведение ЖЕМЧУЖИНОЙ дало повод враждебным людям подтверждать распространяемые ими провокационные слухи о том, что МИХОЭЛС был преднамеренно убит.

На очной ставке ФЕФЕР заявил также, что ЖЕМЧУЖИНА обещала оказать всяческую помощь в увековечении памяти МИХОЭЛСА:

«Зная, что МИХОЭЛС поддерживал все время связь с ЖЕМЧУЖИНОЙ, советовался и что она доброжелательно к нему относилась, я решил позвонить ЖЕМЧУЖИНОЙ и просить ее помощи в продвижении вопроса об увековечении памяти МИХОЭЛСА. Дело в том, что среди артистов театра шли разговоры, почему до сих пор нет правительственного сообщения о смерти МИХОЭЛСА и увековечении его памяти, и это расценивалось как определенная линия в национальной политике к евреям <���…> ЖЕМЧУЖИНА мне сказала: «Да, я вас помню». Затем она сообщила: «Я только что из театра, только успела раздеться, я простояла в глубокой печали у стены в течение 40 минут, меня просили представители театра пойти в почетный караул, но я была так разбита и просто не могла идти. Такой замечательный, такой крупный человек, великий артист, друг». Я извинился за беспокойство и попросил помощи в увековечении памяти МИХОЭЛСА. Она мне ответила: «Я все сделаю, все, что в моих силах».