ЛУБЯНКА. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

Впоследствии рентгеновское просвечивание производилось в моем присутствии неоднократно, с небольшими промежутками.

Вопрос:В каких отношениях вы были с *Вороновым*?

Ответ:В дружеских.

Вопрос:Какие основания имеются у вас заявлять, что с *Вороновым* вы находились в дружеских отношениях?

Ответ:Рентгеновское просвечивание и заключение консилиума врачей не оставляли сомнений в необходимости хирургического вмешательства. Зная меня как видного специалиста в своей области, *Воронов* смотрел на меня как на наиболее вероятного хирурга, который будет его оперировать. С этого и началось наше сближение.

В последующие годы я посещал *Воронова* неоднократно, и не только в связи с его болезнью.

В знак дружбы *Воронов*, несмотря на занятость, в связи с случившимся со мной в 1942 году тяжелым сердечным приступом навестил меня, что, разумеется, выходит за рамки обычных отношений больного и наблюдающего за ним врача. К тому же оба мы были страстные охотники, и разговоры об охоте еще более нас сблизили.

При встречах у *Воронова* я получал наиболее достоверную информацию о происходивших и намечавшихся операциях Советской Армии против немцев и передавал ее затем англичанам, с которыми находился в шпионской связи. Между мною и *Вороновым* имели также место разговоры на политические темы, о чем мною были даны подробные показания на допросе 4-го января этого года.

Должен добавить, что при обращении с личными просьбами *Воронов* мне ни в чем не отказывал.

Таким образом, отношения, сложившиеся у меня с *Вороновым*, позволили считать его наиболее близким мне человеком среди военных, о чем я говорил в своем окружении и, в частности, секретарю английского корреспондента в Москве ЧОЛЕРТОНА — Наталье ВОДОВОЗОВОЙ, с которой я был знаком еще с 1936 года.

Вопрос:А теперь переходите к обстоятельствам всех ваших встреч с *Вороновым*.

После 1940 года *Воронов* обращался к вам за медицинской консультацией?

Ответ:Да, меня неоднократно вызывали к *Воронову*.

Вопрос:В связи с чем?

Ответ:Как я уже показал, в Центральный военный госпиталь меня приглашали к *Воронову* на консультацию.

В июне 1942 года *Воронов* приехал ко мне в санаторий «Архангельское», под Москвой, где я находился на излечении после сердечного приступа.

Вопрос:По какому поводу приезжал к вам *Воронов*?

Ответ:Это был приятный для меня дружеский визит *Воронова*, сочувственно отнесшегося ко мне в связи с болезнью.

*Воронов* приехал ко мне в непогоду, под проливным дождем. Нам не хотелось оставаться в помещении санатория, и мы спустились вниз, где прогуливались в крытой галерее Юсуповского дворца.

Вопрос:О чем вы разговаривали с *Вороновым* в Архангельском?

Ответ:*Воронов* осведомился о моем состоянии здоровья, а я, в свою. очередь, спросил у него, как он себя чувствует. Затем разговор коснулся положения на фронтах.

*Воронов* охарактеризовал положение советских войск на германском фронте и ближайшие перспективы военных действий. Помню, что в эту встречу *Воронов* передал мне об обещании ЧЕРЧИЛЛЯ открыть второй фронт.

Вопрос:Известно ли кому-либо о посещении вас *Вороновым* в санатории «Архангельское»?

Ответ:В день приезда *Воронова* в гостях у меня в санатории «Архангельское» находились моя жена Наталья Владимировна, мой брат Петр ЮДИН и медицинская сестра института им. Склифосовского Мария ГОЛИКОВА, с которой я сожительствовал ряд лет.

Как только доложили о приезде *Воронова*, мои гости удалились, но, как впоследствии рассказывала ГОЛИКОВА, в дверях она лицом к лицу столкнулась с *Вороновым*.

Вопрос:После приезда к вам *Воронова* в «Архангельское» вы еще с ним встречались?

Ответ:Да.

Вопрос:Когда и где?

Ответ:В конце 1942 года я посетил *Воронова* на его подмосковной даче.

Вопрос:По собственной инициативе?

Ответ:Нет, по приглашению *Воронова*.

Вопрос:Вы твердо помните, что посетили *Воронова* на его даче?

Ответ:Посещение дачи *Воронова* мне хорошо запомнилось, тем более что поездка туда и обратно отняла свыше трех часов.

Вопрос:Где, по какому шоссе, в каком удалении от Москвы расположена дача *Воронова*?

Ответ:Дело происходило в начале зимы. За мной была прислана автомашина от *Воронова*. Вспоминаю, что это был автомобиль заграничной марки, но какой именно, я не рассмотрел.

Мы выехали по Можайскому шоссе, миновали два патрульных поста с временными шлагбаумами, которые без остановки открывались, так как с правой стороны кабины шофера по нажиму кнопки автоматически опускался освещенный электричеством пропуск, что, как помню, меня очень забавляло. Документы у нас не проверяли.

Проехав по Можайскому шоссе километров 25–30, шофер замедлил ход и сделал поворот вправо от шоссе. Затем мы ехали довольно долго, сделали еще несколько поворотов и проследовали по аллее, насколько я мог в темноте разобрать, березовой или тополевой, так как виделись деревья со светлыми

стволами. Мы подъехали к невысокому забору, и по сигналу автомашины нас пропустили в ворота.

Вопрос:Как долго вы ехали к даче *Воронова*?

Ответ:Свыше часа.

Вопрос:Какой внешний вид имеет дача *Воронова*?

Ответ:Из Москвы мы отправились под вечер и ехали с ограниченным светом вследствие затемнения, связанного с военным временем, поэтому внешнего вида дачи я не рассмотрел. Помню, однако, что дача состоит из двух этажей.

Я вошел в дачу с торцового заднего входа и после маленьких сеней и передней очутился в прямом коридоре, где разделся и прошел в комнату, имею-тую вид столовой или гостиной, с полукруглой или граненой противоположной стеной. Дача была деревянная, внутри оштукатуренная.

В комнате меня встретила женщина средних лет, оказавшаяся женой *Воронова*. Она назвала свое имя и отчество: Любовь Михайловна. Я познакомился с ней, но виделся единственный раз лишь на даче у *Воронова*. Мы присели у стола и обменялись малозначительными фразами. Вскоре вошел *Воронов*, и вместе с ним, миновав коридор, я зашел в маленькую комнату, налево, не помню только, на первом или втором этаже. В комнате стояли диван или тахта, два стула и маленький столик.

Вопрос:Какой разговор имел место у вас с *Вороновым* на его даче?

Ответ:Я осведомился, как *Воронов* себя чувствует, на что он ответил: хорошо. О его болезни мы не распространялись, так как на эту тему все было давно переговорено.

Воспользовавшись удобным моментом, я стал расспрашивать *Воронова* о положении дел под Сталинградом, зная, что *Воронов* руководит операциями по окружению немецкой группировки ПАУЛЮСА.