ЛУБЯНКА. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

Вопрос:С какой целью?

Ответ:Говоря прямо, для авантюр, на которые наталкивала меня молодость. Я хотел постранствовать, посмотреть, как живут люди.

Вопрос:Чем вы занялись на новом месте?

Ответ:На новом месте я сначала попал в лагерь польских беженцев, что близ города Нюрнберга. Здесь мне удалось поступить в школу, дававшую мне возможность получить аттестат зрелости, но вскоре мне не повезло. Лагерь стали расформировывать, поляков стали притеснять, и я вынужден был вскоре уехать в Париж. В Париже я поступил в польскую духовную семинарию, которую вскоре пришлось покинуть из-за различия вероисповедания и национального происхождения. Продолжая оставаться в Париже, к 1947 году я окончил шестимесячные курсы электромонтеров и курсы слесарей-инструментальщиков того же срока.

В 1947 году мне удалось поступить в университет Сорбонна на исторический факультет, одновременно работал в библиотеке, зарабатывал на пропитание. В 1948 году, по инициативе нескольких студентов из числа белорусов, в том числе моей, в Париже была создана белорусская молодежная националистическая организация под названием «Белорусская незалежная организация молодежи» («БНАМ»), председателем которой был избран я. Одновременно я был назначен редактором журнала «Молодежь», являвшегося органом вышеуказанной организации. Проживая с 1945 года в Париже, я имел возможность встречаться с видными белорусскими националистами, как, например: АБРАМЧИКОМ Николаем, РАДЛЕВСКИМ Леоном, ГОРОШКО Леоном и другими, которые оказали значительное влияние на формирование моих националистических взглядов. В 1951 году, в связи с некоторым ухудшением моего материального положения, я выехал в Бельгию для продолжения учебы. В марте 1951 года однажды я был вызван на квартиру президента «БНР» АБРАМЧИКА, который вручил мне удостоверение члена рады «БНР». Как выяснилось, кандидатура моя в члены рады была выставлена АБРАМЧИКОМ и утверждена на съезде членов рады, происходившем в Лондоне. Таким образом, к моменту моего приезда в Бельгию, в город Лювень, я уже был видным белорусским националистом — председателем студенческого союза белорусов в Европе РАГУЛЯ Борисом, который однажды спросил меня, имею ли я желание попасть на «батьковщину», т. е. в Белоруссию. Получив утвердительный ответ, РАГУЛЯ через некоторое время представил меня американцу, который назвал себя мистером СТИФОМ. Последний, как мне было известно от РАГУЛИ, являлся сотрудником американской разведки. СТИФ предложил работать на американскую разведку, на что я дал свое согласие. После этого я под руководством СТИФА прошел соответствующую подготовку в г. Мюнхене в течение более месяца, после чего, как я уже показал, в сентябре 1951 года на самолете был выброшен на территорию Западной Белоруссии.

Допрос окончен 08 час. 50 мин. 11.ІХ.1952 г.

Записано с моих слов правильно, мною прочитано.

ФИЛИСТОВИЧ

ДОПРОСИЛ:

Зам. нан. 2 отдела следнасти МГБ БССР

майор госбезопасности ТРАПШ

Верно: ГРИБАНОВ

задержанного ФИЛИСТОВИЧА Ивана Андреевича от 11 сентября 1952 года

г. Минск

ФИЛИСТОВИЧ И.А., 1926 года рождения, уроженец деревни Понятими, Ильянского района, Молодечненской области, белорус, из зажиточных крестьян, грамотный, ранее не судимый, до задержания находился на нелегальном положении.

Допрос начат в 16.00.

Вопрос:Покажите подробно, как была подготовлена и осуществлена ваша выброска на территорию СССР?

Ответ:Как показал на предыдущем допросе, в течение более одного месяца я подготавливался американской разведкой в лице СТИФА к заброске в СССР. Подготовка эта закончилась примерно 20 сентября 1951 года. Я продолжал жить в Мюнхене, ожидая распоряжения от своего шефа. 24 или 25 сентября, точно не помню, ко мне приехал на автомашине СТИФ и предупредил, что все готово к отлету. Сборы были небольшие, я захватил с собой лишь некоторые мелкие личные вещи, а остальная экипировка была СТИФОМ уже подготовлена — упакована и уложена в машину. Примерно в полдень я со СТИФОМ на автомашине, которой управлял он сам, выехали на аэродром, куда и прибыли примерно за 2–3 часа. Это был мюнхенский аэродром. Там меня ожидал пассажирский двухмоторный самолет, на борту которого я был доставлен примерно через час на другой аэродром, полагаю, в английской зоне оккупации Германии. Здесь, с наступлением темноты, я был пересажен на другой двухмоторный пассажирский самолет, который стартовал по курсу. На борту самолета кроме меня находилось четыре человека, из коих двое были одеты в форму английских летчиков, а двое других в штатскую одежду. Как я понял, все они составляли экипаж самолета. В пути один из штатских расспрашивал меня на польском языке, владею ли я польским языком, на что я ответил утвердительно. Другого разговора не было. В пути меня тошнило, поэтому время полета прошло в неприятности и беспокойствах. Примерно в полночь по сигналу летчика я выпрыгнул, парашют раскрылся, и я очень скоро оказался на земле, из чего сделал вывод, что самолет летел на небольшой высоте. Приземлился я в районе Кутляны, Ильянского района, куда и намечался по плану, поэтому предполагаю, что летчиками были поляки, хорошо ориентировавшиеся в этой местности. Повторяю, что сброшен был я один, в самолете, кроме меня и экипажа, не было никого.

Вопрос:Еще раз уточните, какое конкретное задание имели вы от иностранной разведки?

Ответ:Задание мое сводилось к проведению разведки на территории Западной Белоруссии. Главным образом, мне предлагалось разведать возможные пути проникновения из-за кордона на территорию Белоруссии наземным путем, в частности, разведать состояние укреплений и охраны границы между городами Гродно и Белостоком, каковой участок мои шефы считали самым подходящим и вместе с тем слабым. Имел я также задание выяснить положение населения в западных районах Белоруссии и обстановку. От СТИФА я имел задание по сбору шпионских сведений на территории Белоруссии, какой бы это области ни касалось.

Вопрос:Какое имели задание от белорусского антисоветского националистического центра за границей?

Ответ:Я имел задание выяснить положение населения и обстановку в западных районах Белоруссии. Такое задание я получил от РАГУЛИ Бориса. Должен оговориться, что давать мне какие-либо другие конкретные задания не было необходимости, ибо я являлся одним из руководящих участников белорусского националистического центра за границей, поэтому безусловно никем не был ограничен в своих действиях по развертыванию националистической деятельности как за границей, так и при моей заброске в СССР.