Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Таким образом, Булах стал первым руководящим работником НКВД, осужденным к высшей мере наказания в том числе за незаконные методы следствия, хотя статья 193-17 о воинских преступлениях Уголовного кодекса РСФСР (злоупотребление властью) в приговоре отсутствовала. Он был осужден на основании статьи 58-7, 8, 11 (диверсия, подготовка террористических актов, создание контрреволюционной организации). Это было типичное обвинение для арестованных по указанию Ежова сотрудников органов госбезопасности, обвиненных в качестве участников «заговора Ягоды». Начальники областных управлений являлись составной частью партийно-советской номенклатуры, и аресты первых секретарей крайкомов, обкомов предопределили их аресты. Например, начальник УНКВД Челябинской области И.М. Блат был арестован 13 июля 1937 г. Ранее более пяти лет он работал под началом первого секретаря Западного (Смоленского) обкома партии И.П. Румянцева, о котором как о враге народа шла речь на июньском 1937 г. пленуме ЦК ВКП(б). Он обвинялся в создании антисоветской контрреволюционной террористической организации правых в области. На допросах Блат «признался», что являлся членом этой организации. Он предполагал, что недолго пробудет на свободе, когда узнал об аресте Румянцева. Пытаясь показать свою небольшую роль в организации, он подчеркивал, что связан был только с Румянцевым, был в плохих отношениях с командующим Белорусским военным округом Уборевичем. Тем не менее Блат показал, что плохо боролся и даже скрывал троцкистов, а в заговорщической организации отвечал за подготовку взрывчатых веществ для проведения диверсий и террористических актов [96] Тамже. АСД Н-13 220 Т. 1. Л. 41,120. . 13 ноября 1937 г. его расстреляли.

Точно так же был арестован 26 июня 1937 г. и начальник УНКВД Татарской АССР П.Г. Рудь, на протяжении нескольких лет возглавлявший управление по Азово-Черноморскому краю. Первый секретарь крайкома партии Б.П. Шеболдаев после ареста назвал Рудя участником контрреволюционной троцкистскотеррористической организации. Снова последовали обвинения в подготовке террористического акта уже в отношении Сталина во время его отдыха в Сочи, борьбе с одиночными троцкистами, а не с организованными группами. Приговорен к высшей мере наказания он был в особом порядке, то есть решением наркома внутренних дел и Прокурора СССР [97] Там же. АСД Н-11555. Т. 1. Л. 21–25. .

Оба руководителя областных управлений не принимали участия в массовых репрессиях, но не реабилитированы, так как в течение 1936–1937 гг. применяли изощренные методы вплоть до избиений арестованных «троцкистов» в процессе допросов для получения признательных показаний.

Некоторые изменения происходят в обвинительных заключениях на сотрудников после процесса по правотроцкистскому блоку в марте 1938 г. 15 октября 1937 г. Фриновский подписывает ордер на арест начальника 4-го отдела управления госбезопасности НКВД УССР О.О. Абугова. До назначения на эту должность он с 1922-го по 1930 г. работал в ГПУ Украины, затем замначальника УНКВД Горьковской области, начальником УНКВД Кировской области. Менее четырех месяцев Абугов прослужил начальником Секретно-политического отдела, попал под «чистку», проводимую наркомом внутренних дел УСССР Леплевским, был уволен, а затем арестован. Поскольку весь оперативный состав участвовал в массовых репрессиях, то до мая 1938 г. никто им не интересовался. За это время были арестованы первые секретари обкомов партии в Горьковской и Кировской областях. В первом майском протоколе допроса Абугов сознается «в антисоветском заговоре на Украине», куда он был вовлечен начальником Харьковского управления НКВД УССР С.С. Мазо. Покончившие жизнь самоубийством сотрудники рассматривались как заговорщики, ушедшие от расплаты за свою якобы контрреволюционную деятельность. А далее следует новое «признание» об участии в правотроцкистском заговоре в Горьком и Кирове, связях Н.И. Бухарина с антисоветским подпольем на Украине и стандартный набор обвинений в укрывательстве троцкистов, подготовке терактов. Никаких обвинений в незаконных методах следствия выдвинуто не было [98] Там же. АСД Н-13574. Т. 1. Л. 16–24,188. .

Назначение в августе 1938 г. Берии заместителем Ежова без согласования с наркомом вызвало мрачные и обоснованные предчувствия у руководства ГУГБ о возможности раскрытия нового «заговора в НКВД». Фриновский, назначенный наркомом военно-морского флота СССР, мрачно шутил, что лучше быть начальником отдела в ГУГБ, чем наркомом, когда Берия стал замнаркома НКВД.

Берия, знакомясь с делами оперативных отделов, привел в шоковое состояние начальника Особого отдела Н.Г. Николаева-Журида. В духе своего предшественника Ежова Берия высказывал в беседах с сотрудниками предположение о том, что среди них могут быть шпионы. К этому времени продолжалось следствие по делам руководителей областных управлений.

Можно полностью согласиться с точкой зрения, что расстрелы 28 августа 1938 г. Заковского, Миронова и других руководящих работников органов госбезопасности были превентивной мерой со стороны Ежова, когда вопреки его желанию, Сталин назначил Берию заместителем наркома внутренних дел. Ежов понимал, что арестованные могли дать достаточный материал для его компрометации [99] Петров Н., Янсен О. «Сталинский питомец» — Николай Ежов. — М., 2008. С. 164. . Об этом давал показания и Фриновский, подчеркивая при этом роль Е.Г. Евдокимова, который в конце августа предлагал побыстрее расстрелять некоторых людей Ягоды и Заковского.

Вместе с тем такие расстрелы свидетельствовали о желании руководителей НКВД показать, что они ведут борьбу с нарушителями законности в органах госбезопасности. После назначения 22 августа 1938 г. замнаркома Берия выехал в Грузию для передачи дел иучастия в работе пленума, на котором должны были выбрать нового первого секретаря компартии Грузии. «…По приезде Берия следствие по всем этим делам может быть восстановлено и эти дела повернутся против нас», — предполагал, совершенно справедливо, Евдокимов [100] ЦА ФСБ России АСД Р- 4406. . Вернувшись из Грузии, Берия развернул активную деятельность. О том, что Сталин дал ему достаточно высокие полномочия, свидетельствовали документы НКВД, под которыми теперь стояли две подписи: Ежова и Берии, а также аресты по его инициативе высокопоставленных сотрудников НКВД, включая бывшего наркома внутренних дел Белорус сиИБ.Д. Бермана.

8 октября 1938 г. стало поворотным пунктом для деятельности органов госбезопасности, поскольку у Сталина окончательно созрело решение об изменении курса в карательной политике. В постановлении Политбюро предлагалось комиссии в составе «Ежова (председатель), Берия, Вышинского, Рычкова и Маленкова разработать в 10-дневный срок проект постановления ЦК, СНК и НКВД о новой установке по вопросу об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» [101] Российский государственный архив социально-политической истории (далее РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 1002. Л. 37. . Информация о работе комиссии стала известной ряду начальников УНКВД, которые поняли, что грядут серьезные изменения.