Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Атмосферу, царившую на совещании, передал нарком НКВД Белоруссии Б.Д. Берман. Когда Ежов поставил вопрос о деятельности троек, то все начальники НКВД, за исключением одного, выступили за продление их действия. Далее он призвал бороться с вельможами, которые не понимают важности возложенной на органы госбезопасности задач борьбы с контрреволюцией и шпионами. При этом он отметил, что ошибки неизбежны, но не надо смущаться, а необходимо смело продолжать операции [80] Там же. АСД Н-13790 Т. 1. Л. 214. .

В апреле 1938 г. одновременно с арестами наркомов Народного комиссариат водного транспорта (НКВТ) и Народного комиссариата путей сообщения (НКПС) был арестован И.М. Леплевский, отвечавший за деятельность транспортного отдела НКВД СССР. Чуть ранее по указанию Сталина арестовали его брата Г.М. Леплевского, помощника Прокурора СССР, который усомнился в правдивости показаний в марте 1938 г. обвиняемых по делу правотроцкистского блока. В том же апреле последовал арест одного из ближайших соратников наркома Л.М. Заковского, которого Ежов сумел назначить своим заместителем. Ранее Заковский возглавлял УНКВД по Ленинграду и области, где с огромным рвением выполнял приказы по массовым операциям, сумел отличиться в операции по эсерам и заслужил одобрение Сталина. Возглавивший после него УНКВД в Ленинграде М.И. Литвин, которого привел с собой из аппарата ЦК ВКП(б) Ежов, предполагал, что его назначат заместителем наркома, но этого не произошло. Ранее нарком обещал назначить Литвина своим заместителем, поскольку Фриновского планировалось назначить наркомом военно-морского флота. Литвин отомстил Заковскому. В центр последовала абсолютно объективная информация о фальсифицированных делах в отношении, например, работников судостроительной промышленности, что привело к срыву производственной программы. Вскоре Заковского арестовали.

Аресты высокопоставленных сотрудников НКВД в первой половине 1938 г. были связаны с различными причинами, но обвинения в нарушении законности, фальсификации дел, применении в отношении арестованных физических мер воздействия носили единичный характер. Например, начальник УНКВД по Свердловской области Дмитриев стал самым известным в центре фальсификатором: он прислал телеграмму о том, что операцию по немцам и полякам завершил и приступает к операции по русским. Однако стало известно об огромном количестве арестованных, которые не подпадали под категории, подлежащие репрессированию. В управлении было подготовлено 18 тысяч трафаретных справок. Заместитель наркома Фриновский в мае 1938 г. потребовал объяснений, поскольку в присланном очередном спецсообщении из Свердловска речь шла о фальсификации при проведении польской операции — большинство арестованных были украинцами, русскими и белорусами. Но, скорее всего, недовольство Фриновского было связано и с тем, что Дмитриев дал указание, чтобы в ходе польской операции арестовывали тех людей, чьи фамилии заканчиваются на «-ский». По этому поводу в центре шутили, что Фриновскому не стоит появляться в Свердловске. После ареста в ходе допроса Фриновский ставил себе в заслугу постановку вопроса перед Сталиным и Ежовым об аресте Дмитриева.

Очень важно остановиться на фигуре наркома НКВД Украины Успенского. Это был один из немногих руководителей госбезопасности, который встречался со Сталиным в период репрессий 1937–1938 годов [81] Подробная и объективная характеристика деятельности Успенского содержится в монографии: Золотарьов В.А. Олександр Успенський: особа, час, оточення. — Харків, 2004. . В сентябре 1937 г. Ежов вызвал начальника Оренбургского УНКВД Успенского, заслугой которого было раскрытие антисоветской повстанческой казачьей организации в области. Ежов сообщил Успенскому, что в ЦК ВКП(б) недовольны его работой. Вызов был не случаен. В феврале 1935 г. Успенский являлся заместителем коменданта московского Кремля по внутренней охране, куда был назначен по предложению Ягоды. Однако в феврале 1936 г. в результате интриг в отношении коменданта Кремля он был снят с должности и отправлен на периферию заместителем начальника УНКВД Западно-Сибирского края. Искушенный в фальсификации дел, Успенский быстро зарекомендовал себя при подготовке январского процесса 1937 г. по делу о так называемом параллельном троцкистском центре. Двое обвиняемых — А.А. Шестов и М.И. Строилов были подготовлены к процессу при самом непосредственном участии Успенского, который затем доставил их в Москву. После этого последовало его новое продвижение на более высокую должность. Ежов оценил заслуги Успенского, назначив его начальником УНКВД Оренбургской области. И здесь, на новой должности, Успенский проявил себя в борьбе с вымышленными советским руководством врагами народа, антисоветскими элементами.

Однако в это время Ежов регулярно докладывал Сталину о заговоре в НКВД, который состоял из различных заговоров внутри наркомата внутренних дел. В качестве составляющих Ежов выделил якобы заговоры в пограничных и внутренних войсках, в системе ГУЛАГа. Но наибольшую опасность представлял заговор в отделе охраны, на который была возложена задача обеспечения безопасности членов Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР. В дальнейшем обвинение в том, что в отделе охраны сидели враги, станет одним из пунктов обвинения Ежова.

Сталин проявлял интерес к расследованию и потому вызвал из Оренбурга Успенского, ранее назначенного и затем снятого Ягодой с должности заместителя коменданта Кремля.

На приеме в Кремле Сталин прямо спросил Успенского, честен ли он и не был ли завербован Ягодой. Далее Сталин потребовал ответа на вопрос, с какой целью он был направлен в Кремль. Ежов, присутствовавший на приеме, заявил, что Успенский регулярно приходил к нему и докладывал обо всех непорядках в охране Кремля. Встреча Успенского прошла удачно, хотя Шапиро, начальник секретариата Ежова, после аудиенции сказал, что по указанию Ежова им был заготовлен ордер на арест Успенского. Нарком был доволен встречей и отметил, что Успенский вел себя правильно, хотя не был уверен, чем закончится этот прием у Сталина [82] ЦА ФСБ России АСД Н-14740. Т. 1. Л. 41–42. . Положительная оценка деятельности Успенского повлияла на его дальнейшую карьеру. В январе 1938 г. он был назначен наркомом НКВД Украины. Назначение было утверждено решением Политбюро ЦК ВКП(б). Переход на новое место был для Успенского поводом не только для радости, но и для раздумий. Он понимал, что продвижение и назначение на новый пост связано с его активной деятельностью по разоблачению «врагов народа» на прежней должности. Он отдавал себе отчет в том, что выполняет заказ партии. Зарекомендовав себя на должности начальника УНКВД Оренбургской области в качестве фальсификатора многочисленных дел о вымышленных повстанческих формированиях казачества, Успенский стал фигурой, востребованной в условиях массовых репрессий 1937–1938 гг. Поэтому он был, по его словам, не в силах отказаться от назначения на должность наркома внутренних дел Украины, понимая, что от него ждет Ежов. В январе 1938 г. он приехал на сессию Верховного Совета СССР в Москву. «Неожиданно, — вспоминал Успенский, — меня вызвал к себе Ежов. Я пришел к нему в служебный кабинет. Ежов был совершенно пьян. На столе у него стояла бутылка коньяка. Ежов сказал мне: “Ну, поедешь на Украину?..” Я понимал, что опыт моей вредительской заговорщической работы по Оренбургской области, который так поощрял Ежов, я должен буду перенести на территорию всей Украины и продолжал упорно отказываться. Но Ежов сказал, что этот вопрос уже решенный и я должен ехать» [83] Там же. Ф. 3. Оп. 6. Д. 4. Л. 31–34. . Трудно поверить, что Успенский отказывался ехать на Украину, поскольку весь предшествующий карьерный рост свидетельствовал о его стремлении двигаться выше и выше по служебной лестнице, послушно, даже «творчески», выполнять приказы по репрессиям.