Феликс Кандель - Интервью журналу «Москва-Ерушалаим»

Когда попали в отказ, я оказался без работы, даже фамилию из титров фильмов вырезали. Денег не было, но пришел Аркадий Хаит, — с ним и с Сашей Курляндским сочиняли «Ну, погоди!», — положил на стол 700 рублей, которые собрали друзья, сказал: «Сколько бы ни держали вас в отказе, хоть 10 лет, раз в два месяца будем приносить». Я отказался: «Не надо денег, достаньте мне работу». И ее нашли, так называемую «негритянскую», без имени-фамилии. Давали книжки, по ним сочинял сценарий или пьесы, давали за это гонорар из рук в руки, а авторы получали затем с количества кинокопий или со спектаклей. Не раскрою, за кого писал, это секрет. Только жена моя покойная знала, и я благодарен тем людям, которые поддержали нас. Но в 1977-м никакой работы уже не было. Плохой был год. И тогда моя жена с женой брата стали шить и продавать дамские кофточки. Этого было недостаточно, но мы продержались. Нас вытащила Голливудская гильдия сценаристов, которые отказались встречаться с советскими коллегами. Весной того года те поехали в США, и им заявили: «Если к осени Канделя не отпустят, мы не приедем». СССР был заинтересован в контактах с американцами, и в ноябре мы прилетели в Израиль.

Феликс Кандель (фото: Eli Itkin)

Я работал в конструкторском бюро семь лет, рассказы публиковал под фамилией Камов. Ездили на полигоны, запускали ракеты, испытывали самолетные двигатели, ходили в ресторан, получив премию, — не хотел выделяться среди других, и потому никто не знал о моих писаниях. На радио в Иерусалиме работал под псевдонимом Филипп Кан. В те годы начальство «Голоса Израиля» требовало, видимо, по распоряжению службы безопасности, чтобы журналисты русской редакции работали под псевдонимами. «Кан» — это частичка от «Кандель». «Кан» на иврите означает — «здесь». За 20 лет работы сделал более 2000 передач: история и культура евреев, в основном Восточной Европы. Подбирал материалы и музыку, читал у микрофона, проводил интервью в открытом эфире.

38 лет живу в Иерусалиме. Это удивительный город, в нем уникальная, на мой взгляд, аура, молитвы творят со времен царя Давида — такое не проходит бесследно. Этот город может принять тебя или не принять. Есть люди, которых он отторгает, а я ощущаю, что Иерусалим принял меня и не отпустит уже никогда. Я еврей, и я это ощущаю, ощущаю и эту землю, свою к ней привязанность. Напротив моего балкона, через долину — кладбище, там есть место, где буду лежать, рядом со своей женой.

Не люблю влезать в споры, считать ли автора русским писателем из-за языка, на котором он пишет, или еврейским писателем из-за его национальности. Пусть критики теоретизируют. Но что бы я ни сочинял (включая повесть «Люди мимоезжие», построенную на российском фольклоре), это книги, написанные евреем. Выступал в Москве, в Российском государственном гуманитарном университете. Там есть направление иудаики, прелестные ребята, человек 40. И вот они спросили: «Что можете сказать про Россию? Про наше будущее?» Что я могу сказать? А ничего, теперь я гость в России, и не туристу высказываться о ней. Говорю: «Меня угнетает одно, из встреч с разными людьми, которые повторяют: разве мы это сможем, мы не способны, у нас снова не получится. Вы молодые, сказал, вы все сможете, вы просто обязаны, чтобы у вас получилось».

Только что Михаил Гринберг, основатель издательства «Гешарим — Мосты культуры», выпустил новую мою книгу «Судьи, цари и первые пророки Израиля. По путям Земли этой». За три года работы рассказал о события из ТАНАХа: это книги Иегошуа, Судей, две книги пророка Шмуэля, первая книга Царей. Добавил к ним тексты Талмуда, материалы из мидраша и агады, многое разное. Я не историк. Я популяризатор. А потому события из еврейской истории пересказываю в популярном изложении — главное, чтобы не закрыли книгу на пятой странице, дочитали как минимум до 40-й. Порой спрашивают: как же ты, нерелигиозный еврей, берешься за описание библейских историй? Отвечаю на это: в книгах ТАНАХа наше прошлое, наша история, а она принадлежат всем, профессору из иерусалимского университета, ортодоксальному еврею из Меа-Шеарим, каждому еврею в мире и мне тоже. Кстати, в интернете есть сайт Канделя, каждый год заходят в него по 100 000 раз, скачивают мои книги. Кому-то это необходимо, что радует.

В книге «Земля под ногами» описал осаду Еврейского квартала Иерусалима в 1948 году, как пробивались туда с продуктами, медикаментами, оружием для осажденных, как погибали на дороге Тель-Авив — Иерусалим. В кибуце Кирьят-Анавим они лежат на кладбище, солдаты-евреи Пальмаха, погибшие в тех боях, молодые, очень молодые, среди них и пятнадцатилетний подросток. Привожу туда гостей из других стран, показываю могилы, читаю воспоминания тех, кто выжил в боях. Попалась как-то брошюрка для религиозных школ, о солдатах нет ни слова, лишь написано про осаду Иерусалима: «…благодаря молитвам все закончилось благополучно, с Б-жьей помощью». Нельзя же так. В дни той осады религиозные жители Меа-Шеарим понимали, кто их спасает, и когда через их квартал бойцы шли на позиции — а позиции были порой в 500 метрах, они благословляли их, выносили еду и воду, даже в субботний день. Их внуки должны знать, как оно было, иначе это преступно.

Когда приехали в Израиль, была у меня встреча с Голдой Меир, умной пожилой женщиной. Хорошо слушала, какие-то слова понимала по-русски, остальное ей переводили. Первым делом я извинился: «Простите, что почти не знаю иврита, к следующей встрече обязательно выучу».

Человек свою жизнь проводит на плоскости. Ось X и ось Y. Но существует и третья ось — Z, которая дает среди прочего глубину исторического мышления. Без нее нет понимания того, что происходит сейчас, и не случайно указывали мудрецы Израиля: «Кто не знает, откуда он пришел, не будет знать, куда ему идти». Я не влезаю в политику, не высказываюсь публично. Израиль — поляризованная страна. Каждый из нас ориентирован‚ развернут — порой помимо желания — магнитной стрелкой: юг — север, левый — правый, свой — не свой, но я хочу, чтобы человек, открывая мою книгу, не навешивал на автора какой-либо ярлык — пусть книги говорят за него. Помню, на радио выпустил передачу «Пластинки моего отца», где были песни «Варничкес», «Алеф-бейс», «Афн припечек» и другие. Через несколько дней встречаю знакомого, и он говорит: «Не знал, что вы такой правый!» — «Почему?» — «Ну как же, эта передача ваша…» Он услышал в ней то, что желал услышать, но я в этом не виноват.

Мой отец последние 20 лет жизни ходил в синагогу, нас с братом водил на праздники. Вера — это ощущение мое по жизни, с давних времен. Рука, которая доводит до какого-либо места, а потом словно говорит: «Достаточно тебе этого», и ведет дальше. Оглядываюсь на прошлое, а мне уже 83 года — как объяснить иначе многое? Почему пошел в авиационный институт? Бросил конструкторское бюро? Ушел из «Фитиля»? Отчего я, человек достаточно успешный, с именем, деньгами, решил уехать из России, чтобы попасть в этот город и в этот дом, в котором теперь живу? Отчего писал повести-романы и вдруг взялся за книги по еврейской истории? Я не знаю. Приехал в Израиль однокурсник, с которым сидели прежде в одном зале, за чертежными досками. Я говорю: «А что ты сейчас делаешь?» — «Сижу за той же доской». Я так и охнул!.. Есть Б-г, есть моя вера и Рука, которая ведет по жизни. Вот мой стол, моя работа, с этим и уйду навсегда, в свой срок. А там — посмотрим.