Марина Цветаева - Марина Цветаева. Письма 1905-1923

«У многих сильных людей есть, кажется, натуральная потребность найти кого-нибудь или что-нибудь, чтобы преклониться.

Многие из очень гордых людей любят верить в Бога, особенно несколько презирающие людей. Сильному человеку иногда очень трудно перенести свою силу. Эти люди выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми: преклоняться перед Богом не так обидно. Из них выходят чрезвычайно горячо верующие, — вернее сказать — горячо желающие верить, но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто выходят разочаровывающиеся».

«Самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уже перепробовано все, что мудреней и глупей».

«На свете силы многоразличны, силы воли и хотения в особенности. Есть t° кипения воды и есть t° каления красного железа». — (И здесь химия. О, Господи!)

«Мне вдруг захотелось выкрасть минутку из будущего и попытать, как это я буду ходить и действовать». —

Вам понятно такое ощущение?

«Вообще до сих пор во всю жизнь, во всех мечтах моих о том, как я буду обращаться с людьми — у меня всегда выходит очень умно, чуть же на деле — очень глупо!

Я мигом отвечал откровенному откровенностью и тотчас же начинал любить его. Но все они тотчас меня надували и с насмешкой от меня закрывались».

Не находите ли Вы, что последнее часто верно? Я без всяких намеков. Вы не думайте. Но и Вы, очень Вас прошу, обходитесь без них. Теперь я невольно над каждым словом думаю — не ехидство ли какое.

Теперь, чтобы закончить письмо как следует, спишу Вам одни стихи Евгения Тарасова, к<���отор>ые должны Вам напомнить одно настроение в Вашей жизни [91] Цветаева приводит полный текст стихотворения Е.М. Тарасова «Они лежали здесь в углу…» из книги «Стихи» (СПб.: Новый мир . 1906), написанного в связи с расправой над участниками Декабрьского вооруженного восстания 1905 г. Возможно, Цветаева воспроизвела его по памяти, так как в сравнении с книжным источником имеются разночтения. См. также коммент. 5 к письму 4-08 и коммент. 14 к письму 5-08. .

Да, это посерьезнее будет, чем «намеки» и «упреки». Пишите, я всегда рада Вашим письмам. Всего лучшего.

<���Приписки на полях:>

Завидую Вашим частым поездкам, часто вспоминаю об Орловке. Спасибо за пожелание «спокойных дней», мне они не нужны, уж лучше какие ни на есть бурные, чем спокойные. Я шучу.

Числа до 18-го пишите в Тарусу, впрочем, когда я уеду — напишу и дам моск<���овский> адр<���ес>.

Как же Вы решили насчет университета?

Вы с Сережей чудаки! Сами ложатся спать, а др<���угим> желают спокойной ночи. Я получила письмо среди белого дня и спать совсем не хочу.

Письмо даже на ощупь шершавое, попробуйте. А все-таки Вы славный! (Логики в посл<���еднем> восклицании нет, ну да!..)

Что милая Норка, Буян, моя симпатия, Утеха и пр<���очие>. Мне в настоящую минуту хочется погладить Вас по шерстке, т.е. против.

Написала одни стихи, — настроение и мысли в вагоне 21-го июля, когда я уезжала из Орловки. Прислать? [92] Речь идет о стихотворении, написанном 18 июля 1908 г. См. письмо 1-08. ―

А «больные» вопросы, Вы правы, теперь не следует затрагивать, лучше когда-нибудь потом. Как хорошо, что Вы все так чутко понимаете.

Я Вас очень за это ценю.

Что Соня? Хандрит ли? Какие известия от Сережи? План относительно Евг. Ив. я не оставила, дело за согл<���асием> Собко [93] Кто такие «Евг. Ив.» и «Собко», не установлено. .

Впервые — Минувшее , 11. 1991. стр. 340–343 (публ. Е.И. Лубянниковой и Л.А. Мнухина). Печ. по СС-6 . стр. 20–23 (с уточнением датировки письма и использованием коммент. к первой публикации).

<���Между 18 и 24 августа 1908 г., Москва> [94] Датируется по упоминанию сроков отъезда Цветаевой из Тарусы (см. письмо 8-08) и предстоящих экзаменов (см. наст. письмо).

Ну вот я и в Москве. Что-то странно после Тарусы: шум экипажей, фонари, толпа на улицах. Учу свою химию (25-го и 26-го экз<���амены> по ней и по алгебре). В общем рада, что в городе, хотя тех немногочисленных знакомых, с к<���отор>ыми еще не рассорилась, еще не видала.

Спасибо Вам за письмо, Петя. Я хорошо понимаю Ваше тогда настроение. Такой фразы я бы пожалуй никогда не простила [95] По всей видимости, Цветаева ссылается на фразу из письма 5-08, которое послужило причиной ее эпистолярной размолвки с адресатом. . Вот и Вы простить-то простили, а уж верно забыть ее никогда не сможете.

Насчет моих стихов, о к<���отор>ых писала <���зачеркнуто три строки> присылаю Вам их [96] Возможно, речь идет о стихотворении, упомянутом в письме 8-08: «Написала одни стихи — настроение и мысли в вагоне 21-го июля, когда я уезжала из Орловки. Прислать?» <���зачеркнуто несколько слов> .

Мне очень трудно теперь стало Вам писать, какое-то неуверенное чувство.

Рада буду повидать Вас в Москве. Здесь всё еще по-летнему: стук экипажей, зеленые деревья, пыль на улицах. Очень тянет в синематограф, такая подзадоривающая музыка [97] Ср. вспоминания А.И. Цветаевой: «Иногда — и все чаще ― мы шли в синематограф. От картин тех лет в памяти — светлый туман. Каждый наш поход туда погружал нас в романтику, обогащал еще одной печалью, трагедией еще чьей-то судьбы» ( Цветаева А . стр. 270). Увлечение кинематографом сохранилось у Цветаевой на всю жизнь. . Помните, как мы все ходили тогда весной. Я еще сказала Вам: «Если буду объясняться в любви — Вы не верьте. Весной я всякому готова!» ―

Да, Понтик, Вам Соня давала читать мое последнее письмо? В нем нет ни слова правды, это мы с Асей Соню мистифицируем [98] М. и А. Цветаевы были в те годы большими любительницами приключений, мистификаций, шутливых розыгрышей и т. п. О других мистификациях М. Цветаевой тех лет см.: Цветаева А . стр. 238–240, 301–302; Воспоминания . стр. 18, 50. . Только не выдавайте нас, прошу. А Вы поверили?