МИД СССР - ГОД КРИЗИСА 1938-1939

Французское правительство тоже не искало способов расчистить пути к заключению с СССР военной конвенции. Как видно из воспроизводимых в сборнике инструкций французской делегации (док. 508), Париж делал ставку прежде всего на психологический эффект, который произведет на Германию факт военных переговоров.

Из директив британской и французской делегациям, а также других документов вытекает, что Лондон и Париж отдавали себе отчет в значении для исхода дела вопроса о проходе советских войск через определенные районы Польши, чтобы вступить в боевые действия с германскими войсками. Однако никаких шагов для удовлетворительного решения этого вопроса англичанами и французами предпринято не было. Он являлся удобным поводом для затягивания переговоров, благо можно было ссылаться на неуступчивость Варшавы.

12 августа, в первый день военных переговоров, обнаружилось, что французская делегация была уполномочена лишь вести переговоры, но никак не подписывать конвенцию. Британская же делегация прибыла в Москву вообще без каких-либо полномочий. Затем вскрылось, что у Дракса и Думенка отсутствуют какие-либо планы по организации военного сотрудничества трех держав.

Таким образом, уже первый день переговоров не мог не показать Советскому правительству, что возлагать на военные переговоры трех держав серьезные надежды было невозможно.

Позиция советской делегации оставила у П. Дракса совсем иное впечатление. «Первые же 24 часа моего пребывания в Москве свидетельствовали,— писал он,— что Советы стремятся к достижению соглашения с нами» {{* Naval Review. 1952. No. 3. P. 254.}}.

Таким образом, на переговорах сошлись две стороны с несовместимыми целями.

Заявление генерала Думенка на заседании 13 августа, что в случае нападения Германии на Польшу Франция «будет всеми своими силами наступать против немцев» (док. 547), сводилось на нет фактами. На англо-французских штабных переговорах весной 1939 г. было решено, что в случае войны Англия и Франция на ее первом этапе ограничатся в отношении Германии только экономическими мерами, т. е. блокадой {{** Parkinson Ft . Peace for our Time: Munich to Dunkirk — the Inside Story. L., 1971. P. 130.}}.

На том же заседании британский генерал Т. Хейвуд сообщил, что Англия располагала всего пятью пехотными и одной механизированной дивизиями, т. е. и при желании она не могла реально противостоять агрессору.

На заседании 14 августа советская делегация поставила кардинальный вопрос, смогут ли советские войска в случае нападения Германии на Польшу пройти через польскую территорию, «чтобы непосредственно соприкоснуться с противником» (док. 551). К. Е. Ворошилов уточнил, что речь идет о проходе советских войск через ограниченные районы Польши, а именно Виленский коридор на севере и Галицию на юге. Без положительного ответа на этот вопрос, подчеркнула советская делегация, заключение военной конвенции «заранее обречено на неуспех» (док. 551).

Британская и французская делегации не были в состоянии даже высказать свое отношение к данному вопросу. «Я думаю,— заметил П. Драке в своем кругу после заседания,— наша миссия закончилась» {{* Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. М., 1972 С 292}}.

Советское правительство также, по-видимому, не могло не сделать соответствующих выводов.

На заседании 15 августа Б. М. Шапошников сообщил, что СССР готов выставить против агрессора в Европе 136 дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9—10 тыс. танков и 5—5,5 тыс. боевых самолетов. Он изложил различные варианты совместных действий вооруженных сил СССР, Англии и Франции на случай нацистской агрессии (см. док. 554).

Докладывая в Лондон об этом заседании, британская делегация отмечала, что с началом войны Советский Союз «не намерен придерживаться оборонительной тактики, которую нам предписывалось предлагать» русским. Напротив, он «выражает желание принимать участие в наступательных операциях» {{** DBFP. Ser. 3. L., 1954. Vol. 7. P. 600-601.}}. Ж. Думенк в свою очередь телеграфировал в Париж, что советские представители изложили план «весьма эффективной помощи, которую они полны решимости нам оказать» (док. 555).

Тем не менее ответа на поставленный советской стороной вопрос о возможности прохода советских войск через определенные районы Польши не поступило ни 15, ни 16, ни 17 августа. В создавшихся условиях по предложению главы британской делегации П. Дракса переговоры были прерваны до 21 августа.

Таким образом, к 17 августа переговоры зашли в тупик. Надежд на заключение военной конвенции СССР, Англии и Франции уже не оставалось.

Немалую роль в создании фронта защиты мира, который мог бы сдержать германских агрессоров, могла бы сыграть Польша. Ведь именно против нее теперь нацеливался главный удар, причем в Варшаве об этом знали {{*** Kazaczuk W. Bitwa o tajemnice: Służby wywiadowcze Polski i Rzeszy Niemieckiej, 1922-1939. W - wa, 1967. S. 287.}}. Жизненным интересам польского народа, национально-государственным интересам Польши отвечало успешное завершение переговоров СССР, Англии и Франции, заключение тремя державами договора о взаимопомощи и военной конвенции с соответствующими гарантиями также Польше.

Согласно документам, в Берлине исходили из возможности скорой победы над Польшей и в том случае, если Англия и Франция выступят на ее стороне. Вместе с тем считалось, что Германии не следует нападать на Польшу, если ей будет оказывать помощь еще и СССР, ибо при таком раскладе германские войска могут потерпеть поражение {{* DBFP. Ser. 3. Vol. 6. P. 2.}}.

Как же повело себя в этой критической фазе руководство Польши?

Выше уже говорилось о взаимодействии Варшавы с Берлином, в расчленении Чехословацкого государства. Но это сотрудничество не исчерпывалось перекройкой карты Центральной Европы.

24 октября 1938 г. И. Риббентроп изложил польскому послу в Берлине Ю. Липскому широкую программу германо-польского альянса. Он предложил, чтобы, укрепив дружбу между Германией и Польшей, обе страны проводили «общую политику в отношении России на базе антикоминтерновского пакта» (док. 43).

Наиболее экстремистски настроенные польские деятели полагали, что Польша в состоянии одна решить «русскую проблему» {{** Документы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1969. Т. 6. С. 372.}}. Рассматривалось сотрудничество с Румынией. 26 ноября 1938 г. польский посол в Румынии вел разговор о совместном решении «украинского вопроса» с министром иностранных дел Румынии П. Комненом. Последний рассуждал, с сылкой на мнение румынского короля, о желательности уменьшения размеров России и образования отдельного «украинского государства». Польша и Румыния, говорил Комнен, образуют «могучий блок около 60 млн человек», и «такая сила могла бы предпринять активные действия» для решения названных проблем. Польский посол подчеркнул идентичность позиции Польши. «Несомненно,— сказал он,— далеко идущие преобразования на территории сегодняшних Советов возможны, и чем скорее Польша и Румыния согласуют свои точки зрения и тактику в этом вопросе, тем больше они смогут сделать...» {{*** Историко-дипломатический архив. Фонд микрофильмов.}}