Ольга Хорошилова - Молодые и красивые. Мода двадцатых годов

Даже надев широкополую шляпу, дамы не забывали припудриться и подправить макияж

Журнал Femina, 1926. Архив О. А. Хорошиловой

В 1923 году в прокат вышла картина «Пылающая молодежь» режиссера Джона Фрэнсиса Диллона. Танцы, сочные поцелуи, щекастые негры-тромбонисты с вращающимися глазами, шампанское, рестораны, веселье и Коллин Мур в главной роли. Кино было обречено на успех. Фицджеральд с очаровательной грустью в голосе признался: «Я был искрой, от которой вспыхнула “Пламенеющая молодежь”, Коллин Мур была факелом». В следующем году Диллона ждал повторный успех с картиной «Идеальный флаппер», главную роль в которой играла та же молодая американская актриса.

После Великой войны мужчины были в дефиците, и флапперы в романах, кино и жизни сражались за них остервенело. Макияж стал боевой раскраской, главным орудием соблазнения. Приходилось штукатуриться на износ, внимательно, фанатично, не упуская ни одной детали. «Будьте бдительны, на вас пристально смотрят мужские глаза. Заботьтесь о чистоте, красоте и мягкости вашей кожи», – призывала реклама косметических средств Elizabeth Arden. «Люди всё и сразу замечают. Чтобы быть уверенной, используйте больше крема Ingram’s Milkwood», – рекомендовали журналы моды. И женщины подчинялись.

Широкополые шляпы начала двадцатых и клоши с аккуратными полями, надвинутые на самые брови, затемняли глаза, и приходилось их жирно обводить синим или коричневым карандашом, черными щеточками с тушью осторожно расчесывать ресницы, удлиняя их, подрисовывать прилежно выщипанные брови и терпеливо втирать вазелин в опущенные веки, добиваясь их стального нечеловеческого блеска. В послевоенные двадцатые глазами научились стрелять.

Реклама крема Dr. Dralle’s. Журнал Die Dame

1927 год. Архив О. А. Хорошиловой

С пудрой, главным художественным средством живописной Belle Epoque, теперь конкурировали сочные тональные кремы. И если до войны ими пользовались редкие любительницы эпатажа и фанатичные ориенталистки, то в середине двадцатых бронзовая кожа стала признаком спортивного образа жизни, путешествий, солнечной Ривьеры. Тональные кремы округляли загар, придавали ему лоск, журнальную завершенность. Ими пользовались также, когда на побережье Биаррица было плюс двадцать пять и не хотелось мучить ноги упругим жарким шелком – его имитировал крем Dorin, который так и назывался «Шелковые чулки».

Реклама очищающего молочка для кожи

Журнал Vogue (Paris), 1926. Архив О. А. Хорошиловой

Девушка, красящая губы, была любимым образом художников моды

Обложка журнала Vogue (Paris), 1926. Архив О. А. Хорошиловой

Губы – суть женщины двадцатых, смертельное оружие флапперов в борьбе за мужчин. Благодаря гениальной и простой придумке Мориса Леви, в женском косметическом арсенале в 1915 году появилась никелированная «гильза» с выдвижной помадой. В 1923 году Джейм Брюс Мейсон запатентовал тюбик с выкручивающимся стержнем и этим открыл новую эпоху в истории косметических средств. Флапперы обожали эти «гильзы» и носили их повсюду, ежечасно подправляя рисунок готовых к соблазнению губ. Клубная ночная жизнь в свете прожекторов заставляла использовать яркие оттенки, чтобы даже в сигаретной мути дансингов оставаться заметными. Флапперы предпочитали малиновый – цвет игривой невинности, амарантовый – оттенок зародившейся страсти, гранатовый – символ первого поцелуя, алый – символ соблазна и бордовый – цвет полной и сокрушительной победы, одержанной над мужчиной.

В 1927 году Фрэнсис Скотт Фицджеральд по контракту с United Artists написал сценарий «Помада». Студентка колледжа ужасно мучается от того, что ее не замечают молодые люди. Ей грустно. Она в полном отчаянии. И вот девушка находит тюбик помады, красит губы и чудесным образом преображается. Мир у ее ног. История слишком волшебная для ироничного Фицджеральда. Неудивительно, что сценарий отклонили. Но в американских глубинках и даже среди столичных флапперов было немало тех, кто верил в спасительную силу никелированного тюбика и утверждался в своей вере, благодаря фильмам на основе таких вот волшебных сценариев.

Фотография, рекламирующая средства для очистки кожи, которые предлагала берлинская компания Frau Elise Bock

Журнал Die Dame. Архив О. А. Хорошиловой

Журналы моды убеждали доверчивых клубных «крошек» в том, что мужчины предпочитают накрашенных, что быть без мейкапа неприлично, что тушь, румяна и чувственный оттенок губной помады способны превратить дурнушку в красавицу и обеспечить ей полный успех «сегодня ночью и вообще всегда». А чтобы продажи косметических средств быстро росли, предприимчивые коммерсанты сформировали женский ударный батальон из немых голливудских звезд. Их аффектированно раскрашенные лица на серебряном экране и глянцевых журнальных разворотах были лучшей рекламой. Флапперы красились под Клару Боу, Луизу Брукс, Джоан Кроуфорд и Коллин Мур.

Пока девушки сражались за мужчин, производители косметических средств зло бились друг с другом. В модной прессе двадцатых любили обсудить очередной виток напряжения в затяжном конфликте между Элизабет Арден и Хеленой Рубинштейн.

Настоящее имя первой было Флоренс Найтингейл Грэм. Мать назвала ее так в честь известной героини Восточной войны, английской сестры милосердия Флоренс Найтингейл, лечившей и утешавший раненых англичан, зарвавшихся в утлые степи Крымского полуострова. Имя в каком-то смысле определило судьбу мисс Грэм. Она целила психические раны дурнушек и толстушек, утешала грустящих флапперов разноцветными баночками дивно пахнувших кремов, которые не только преображали, но заставляли мужчин преклонять колени и рабски ползти за ловко накрашенной красавицей.

Флоренс Найтингейл Грэм не любила свое военно-романтическое имя. Оно отлично смотрелось в аттестате зрелости, но на страницах журналов моды и баночках с косметикой выглядело смешно, громоздко. В 1911 году для себя и своего салона на Пятой авеню Флоренс выбрала звучное ходкое имя Elizabeth Arden. Первую часть заимствовала у деловой партнерши, Элизабет Хаббард, с которой быстро рассталась. Вторую – из поэмы Теннисона «Энох Арден» и произносила его с ударением на последний слог – по-французски. Имела на это право – в Париже она стажировалась и выведала там несколько косметических секретов, которыми поспешила воспользоваться, вернувшись в Нью-Йорк.