Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Было так жарко, что многие ходили в хлопчатобумажном солдатском нижнем белье, благо рубаха с рукавами и поэтому, якобы защищает от радиации. Должно быть, действительно защищает. Один из начальников управления строительства ЧАЭС Гора в такой нижней рубахе даже проводил производственные совещания. Я видела в таких рубахах видных ученых. Все это воспринимали с пониманием. В столовой я видела даже новоявленных молоденьких чернобыльских модниц, которые из выданных в качестве нижнего белья белых солдатских кальсон соорудили нечто вроде пижонских брючек.

Штаб объединения, как и все другие подразделения Минэнерго, помимо основных обязанностей должен был заботиться и о благоустройстве быта своих людей. Например, рабочие, отработав 4 часа в грязной зоне, должны отдохнуть. Ответственные за снабжение передали в объединение (в Москву) команду: закупить пять телевизоров за безналичный расчет в обычном магазине. Организация не могла до аварии покупать телевизоры и т.п. без многочисленных соответствующих разрешающих бумаг. Теперь же — никаких проблем, если не считать гигантской проблемой сам Чернобыль. Но в тех условиях такая, действительно, мелочь, как возможность посмотреть телевизор, помогала снять стресс, накопившийся за смену.

— Когда в Чернобыле открылся военторг, я попал на открытие, — рассказывает рабочий В.И. Илюхин, тот, что строил и подфундаментную плиту. — Я там накупил столько книг! В Москве в те времена не купил бы — дефицит. Особенно много было военных мемуаров. Купил книгу о Суворове и его учении, художественную литературу, много продовольственных деликатесов. День был прекрасный. В кинозал на фильм “Черный Мерседес" приезжали актеры. Зал был забит так, что многие стояли — ведь кроме работы развлечений не было никаких.

Случалось, обыденное здесь приобретало особую ценность. Например, Илюхин жене смог позвонить только через 2 дня по приезде в зону. Семья не знала, что он в Чернобыле, так как был в командировке на Хмельницкой АЭС. “Позвонил я довольно оригинально: перед въездом на Остров, как и на многих других участках 30-километровой зоны, был военный пост, и при нем телефон. Чем черт не шутит, нельзя ли по этому телефону позвонить домой? Познакомился с дежурным сержантом, поговорили о том, о сем, между прочим спросил, можно ли по этому телефону говорить с другими городами, например, с Москвой. Говорит — можно! Позднее мы узнали, что сержанты на КПП это разрешали в обмен на продовольственные талоны. Их, конечно, кормили, но хуже, чем нас. Контроль за талонами был не слишком строг.

Набрал я нужный код междугородней связи и попал прямо домой! А к тому времени и у меня, и у других голос “сел”. Не говорил — шептал! Жена спрашивает, откуда звоню,— “Из Чернобыля” — “Как, когда?” — “С 21 числа”. На этом разговор, можно сказать, закончился, потому что слезы жены “затопили” весь телефонный канал. Так наши жены и узнали, где мы находимся, хотя моя работает со мной в Москве в одном управлении. Может, и хорошо, что они этого сразу не знали.

В Москве, уже 28 апреля, я сама слышала легенды о том, что к Чернобылю ближе, чем на 70 километров, невозможно приблизиться — радиация. В действительности там военизированный пост проверял пропуска. Возможно, намеренно все связанное с Чернобылем освобождалось от внешних наслоений. Это защищало любопытных от случайного облучения, а работы в зоне — от помех, что само по себе не лишено целесообразности. Можно, и это справедливо, ругать наше социалистическое излишне зацентрализованное хозяйство. Но в постчернобыльской ситуации такой стиль был благом.

Трудно вообразить, какое другое, не зацентрализованное государство смогло бы справиться с чернобыльским кошмаром, даже при условии беспримерного патриотизма и самоотверженности наших людей. И, тем не менее, хозяйство наше в мирных условиях забюрократилось и обросло паразитами до такой степени, что любой текущий вопрос вырастал в трудноразрешимую проблему. Чернобыль же требовал только дела, только труда, творчества и полной самоотдачи. Бюрократические проволочки потеряли смысл, их вред стал очевиден — их и отбросило само правительство за ненадобностью. Но для этого “понадобилось” чрезвычайное положение.

Тому наглядный пример — история с Ф.Г. Халиулиным. Несмотря на его многочисленные просьбы отправить в Чернобыль райком партии г.Вышгорода, где он жил и работал начальником передвижной мехколонны Сельстроя, неизменно отказывал: “Нужен в сельском хозяйстве”. А Фарид Гайфурович — энергостроитель, в качестве главного инженера завода железобетонных изделий строил Красноярскую ГЭС с легендарным начальником Бочкиным, потом — Нурекскую, Байпазинскую, Рогунскую. Поэтому он, конечно, лично знал и Дмитриева, рассказал ему о своих спорах с райкомом. На следующий день Николай Дмитриевич приехал в Вышгород и решил вопрос: Халиулин должен находиться в штабе “Гидроспецстроя” и координировать работу с УС ЧАЭС, Средмашем, республиканскими транспортниками, Госснабом Украины. Занимался он, в основном, материально-техническим обеспечением работ, которые ко времени его приезда уже были в полном разгаре. Но наступило время освободить предшественников, порядочно уставших и набравших свои дозы облучения: В.Н. Милованова, Н.И. Рогатого из Днепропетровского управления и др.

И снова восхищала система снабжения. Казалось, только что составил проект, обсчитал его, составил заявку на материалы, побежал с ней в группу снабжения штаба, доказал ее необходимость, а через сутки все нужное уже на площадке: “Это казалось как бы нереальным, многие вопросы решались просто по телефону. Главное же — доверие между людьми и общее желание работать", — вспоминает Халиулин.

“Если бы так строили все объекты, мы бы такое настроили, что весь мир бы восхищался!” (инженер В.И. Лагодиенко).

Оперативная группа снабженцев Украины в Чернобыле же рассматривала заявки, которые собою представляли часто просто перечни потребного, и направляла по адресам поставщиков. К каждому чернобыльскому участку были прикреплены их люди, которые быстро осваивались с потребностями своих клиентов. Это позволяло даже такие дефицитные материалы как бентонит, бетонная смесь и прочее получать буквально с колес. То и дело у снабженцев на участках раздавались телефонные звонки: “Забирайте!” — и они ехали на местную железнодорожную станцию и выгружали свой заказ, посылали цементовозы.

— Однажды, при проверке главного электродвигателя землеройной установки выяснилось, что он непригоден, — вспоминает А.М. Троян. — Получив задание поставить новый двигатель в течение суток, Главснаб действительно поставил его в течение одних суток! Нужно отдать должное находчивости и наших рабочих. Приступая к монтажу, мы не имели никаких кранов, а без них при погрузке делать нечего. Посоветовались с рабочими, вместе с ними прошлись по промплощадке ЧАЭС, обнаружили бросовый кран ДЭК-251, привели его в порядок, помыли от радиоактивности, дооснастили и запустили в работу.