Ленина Кайбышева - После Чернобыля

И вот снова километров двадцать по шоссейной дороге, потом по станционному двору идет необычный караван. Два трактора тянут трубу длиной в километр — будущий бетоновод. Его сопровождают 14 рабочих во главе со старшим прорабом В.Н. Нориком. И бригада тоже необычная: снова в нее входят старший прораб Д.М. Кнут и бригадиры: И.Я. Кузнец, И.Н. Мудревский и другие. Как говорится, сборная страны, элита. Организовали эту работу подразделения УС ЧАЭС, ЮЭМ и АЭСП (институт “Атомэнергостройпроект”). Работали без перекуров. Каждому члену бригады “досталось” по 15-20 бэр.

— Вчера вот закончили монтаж трубопроводов для подачи бетона, — рассказывал мне в июне Казаков и не скрывал удовлетворения. — Трубы монтажники ЮТЭМа заблаговременно сварили в плети, потом с помощью радиоуправляемой японской техники на трейлерах их подтягивали к реакторному отделению, а управление механизации строительных работ Минэнерго выполняло заключительные операции.

Например, на этом трубопроводе, уже на территории АЭС, предстояло заварить колено. Первый заместитель министра Минэнерго СССР С.И. Садовский предложил на машине установить сварочный аппарат, а за ним отправить БРДМ с двумя хлопцами. Бронемашина подъезжает, хлопцы из нее выскакивают по очереди и подбегают к трубе, сваривают участок стыка. А им издали кричат, сколько минут прошло. Стыки, на сварку которых и обычных условиях уходит часа полтора, эти ребята на тренировках варили за 30 минут, а в “поле” — за 18 минут, передавая сварочный аппарат, как эстафету.

Это была отличная идея — обезопасить завал с наименьшим привлечением людей, а затем выровнять с помощью радиоуправляемой техники эту гору из обломков оборудования и железобетона, залив и ее цементным молоком.

В обычных условиях на обдумывание и подготовку подобных работ отводилось бы специальное время. Теперь к их выполнению приступали практически в тот же день, когда получали задание.

— Сегодня в 23.00 начинаем большую закладку бетона. Завтра закончим, — докладывал на заседании Правительственной комиссии тогдашний начальник УС ЧАЭС Гора, человек слегка полноватый, внешне спокойный, даже как будто излишне уравновешенный. Но в действительности — грамотный, высококвалифицированный специалист, способный быстро оценить обстановку и принять точное, верное решение. Энергостроители — собственно строители и монтажники из подразделений Минэнерго — работали на многих участках одновременно. Их результат часто требовался быстрее других, как обладающий наибольшей оперативной значимостью. Нередко сказывался он и на критическом пути работ (то есть наиболее важный, трудоемкий этап или требующий наибольшего количества участников), а нередко и в самых опасных местах. Поэтому и на заседаниях Правительственной комиссии больше всего вопросов было к энергостроителям. Поэтому однажды председательствующий Маслюков обратился к Корсуну: “Организуйте прочтение лекций всем работающим у вас, чтобы понимали суть радиационной опасности и учитывали в процессе работы”. О необходимости беречь людей говорили почти на каждом заседании, порою грозили карами тем начальникам, чьи люди переберут дозволенные на тот, начальный период 25 бэр... Официально никто и не перебрал. Многие бывалые ликвидаторы просто не сдавали свои накопители: работать-то все равно надо.

...Это происходило в ночи с 3 на 4 и с 4 на 5 июня. В операции участвовали прораб Б.А. Радченко, мастер Гладинец, рабочие ЮЭМа, ЮТЭМа, военные. Полковник В.А. Себякин оставил строителям на ночь два бронетранспортера с экипажами под командой старшего лейтенанта Медынского и лейтенанта Иваникина. “Все молодые, моложе моих детей”, — как сказал о них Токаренко, замначальника ЮТЭМа. — Здорово они работали. И обеспечили подачу бетона на Казаковскую стенку. А Себякина нашел Тарасенко, просто попросил: “Помоги”.

А вот впечатление непосредственного исполнителя начальника вахты старшего прораба ЮЭМа В.А. Дугина:

— Работа шла круглосуточно, бригады по 15 человек сменялись через 12 часов: бригада И.Н. Рогулина — бригада А.М. Коваленко — снова Рогулина... Это объяснялось не только удобством в организации работы, но и желанием сократить время на дорогу в лагерь.

Мы жили тогда за 70 километров, в селе Полесском. Сам Дугин ежедневно приезжал на площадку в 7 утра и уезжал в 22. Рогулин был членом бюро Припятского РК КПСС, в его бригаде работал и его сын Александр; в бригаде Коваленко — делегат XXVII партсъезда Украины К.М. Ежов. То была именитая команда профессионалов высшего класса, а их общественные регалии в данном случае говорили об их большом авторитете у коллег. Ведь это было при советской власти.

Жара, пыль и пот. Запах от свежей с утра защитной маски — “лепестка” — уже к обеду не отличался от аромата выхлопов БТРов. И — постоянный, ставший подкорковым, вопрос: “Сколько здесь рентген?”, и следом — расчет: “Сколько мы здесь?” А мозг в это время занят работой. Сливаются дни и ночи: только скорей, скорей, скорей.

Бетонирование шло довольно гладко, однако вскоре заметили, что жидкий бетон куда-то уходит. Но куда?

Завал с вертолета осматривали в бинокли заместитель министра Ю.Н. Корсун, руководители УС ЧАЭС В.П. Акулов, В.Т. Гора. Никто не мог понять, куда же этот бетон исчезает. Около 10 тысяч кубометров массы залили, как в бездонную бочку... В конце концов, дыру в стене обнаружил Р.С. Тиллес, обойдя ее просто пешком — это при 15 рентгенах в час: “На меня не действует. И — должен же я посмотреть, в чем там дело”. Кандидат технических наук Роберт Семенович Тиллес в тот период возглавлял в институте Оргэнергострой отдел “скоростные методы возведения плотин ГЭС”, а в Чернобыле был специальным помощником Ю.Н. Корсуна.

Он решил соединить между собой несколько ленточных транспортеров, приблизить их вплотную к подножию четвертого энергоблока и по ним, как по конвейеру, доставлять к нижним ярусам стены более густую бетонную смесь, а для более высоких уровней — бетононасосами. И это решило проблему.

За три недели была спроектирована оргэнергостроевцами, затем изготовлена, смонтирована и запущена ЮЭМовцами уникальная дистанционно управляемая бетонирующая установка. Стенку бетонировали рабочие бригады Рогулина из ЮЭМа, а также экипажи машин из батальона полковника Тренина, экипажи машин из УС-605, автотранспортники и рабочие бетонных заводов.

Главный конструктор установки Тамара Петровна Ларионова, вероятно,— это единственная женщина, которой пришлось бывать тогда в такой близости от реактора. “Она и проектировала, и курировала изготовление, и... плакала, слушая по армейской рации наш “радиообмен” в зоне, передать который в печатном тексте не представляется возможным. Мы берегли ее как могли, но значительную дозу облучения она все-таки получила” (Р.С. Тиллес). Возглавили бетонирование энергостроители Стоклокос и Утин.