Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Ликвидаторы — такие разные и часто чужие друг другу люди — здесь были по сути единым организмом. Поэтому имя каждого им было не слишком важно. Главное — надежность стоящего справа и слева, его глаза, молчаливое упорство. Оттого и воспринимается, как норма, ответ: “Я буду помнить его всю жизнь. А имя? Простите, не до того было”.

Мы — иное дело. Воистину благодатно и даже жизненно необходимо свойство памяти не думать о тяжелом, пережитом. И в то же время человечество, каждый из нас обязан знать и помнить тех, кто стал на защиту общей жизнеспособности в ущерб личному благополучию. На то оно и человечество, а не стадо потребителей.

...Катастрофа у многих выкатила личную позицию из глубины души.

— Дорогие мои! — с этими словами Алла Пугачева обращалась к чернобыльцам. Она, красивая, прославленная, смотрела в зрительный зал старенького чернобыльского клуба, обращалась к этим одинаково и весьма не нарядно одетым в рабочие костюмы, только что закончившим свой десятичасовой рабочий день и очень уставшим людям и находила для них теплые, самые нужные слова. Она собрала группу энтузиастов — артистов эстрады, сама придумала сценарий и программы и организовала в течение полутора лет три шефских концерта в пользу пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС. Зрители не бросали розы на сцену (у них не было роз), не выкрикивали приветствия. Но едва ли какому-нибудь артисту приходилось выступать перед столь благодарной аудиторией, как эта.

Но вернемся к будням. Вначале всеми действиями руководил непосредственно из Чернобыля заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель бюро Совмина по топливно-энергетическому комплексу (ТЭК) Б.Е. Щербина. Он — опытный энергетик и весьма решительный человек. Однако радиационная обстановка не позволяла долгое время находиться на территории 30-километровой зоны. Щербину сменил на этом посту как практический организатор министр Средмаша И.С. Силаев. Затем снова Б.Е. Щербина, Ю.Д. Маслюков, опять Б.Е. Щербина, Л.А. Воронин, Ж.К. Гусев, Г.Г. Ведерников и т.д. Шутили, что зампреды Совета Министров и главы Правительственной комиссии сменяют друг друга, как вертолетчики.

Вскоре всем стала очевидной необходимость в постоянном руководителе: дежурные командиры волей-неволей вносили в работу какие-то свои, личностные качества. Это, конечно мешало делу.

Б.Е. Щербина в итоге остался постоянным официальным председателем Правительственной комиссии. С августа 1986 г. практически безвыездно в течение года на территории 30-километровой зоны ЧАЭС Б.Е. Щербину замещал Ю.К. Семенов, его заместитель и по бюро ТЭК в правительстве, который до этого просто часто туда приезжал и подолгу задерживался. Он фактически тогда и позднее был главой Правительственной комиссии..

Летом 86-го шла интенсивная подготовка к пуску энергоблоков 1 и 2; многочисленные и разнообразные защитные меры осуществляли энергостроители и военные; начались практические подходы к возведению самого крупного сооружения 30-километровой зоны — Укрытия четвертого энергоблока ЧАЭС. Следуя логике изложения, и мы перейдем к описанию этого события.

САРКОФАГ

...По дороге к четвертому энергоблоку шли двое, похоже — армяне, “партизаны”. Один говорил другому: “Я письмо получил от внука, он пишет: “Деда, когда ты вернешься с войны?” Вот построим саркофаг — и приеду”.

За таинственным сооружением под названием “саркофаг”, а официально — Укрытие — гигантская, фантастически опасная и профессионально ювелирная работа. Его автор стал известен под именем УС-605, созданное в Чернобыле управление строительства №605 Минсредмаша СССР — исполнителя, в основном, наружных стен и кровли, чрезвычайно важного, громоздкого и трудного этапа. Это громоздкое черное сооружение многие видели на фотографиях, по телевизору.

Благодаря помощи непосредственных участников событий — главного инженера УС-605 III смены сооружения Укрытия Л.Л. Бочарова и заместителя начальника монтажного района управления С.И. Булгакова прояснились многие этапы этой поистине незабываемой эпопеи. Булгаков дал мне даже технические отчеты, стенгазеты и пр. Если я не назвала кого-то из участников, прошу меня извинить.

Понятие “захоронить” энергоблок №4 ЧАЭС означало в первую очередь защитить прилегающие территории и помещения энергоблока №3 от проникающего излучения, которое исходило из раскрытого реактора и от обломков вокруг него; предотвратить выход в окружающую среду радиоактивных продуктов деления; обеспечить отвод остаточных тепловыделений из воздушного пространства в помещения реакторного отделения; обеспечить возможность контроля температуры и уровней радиации на поверхности завалов в шахте реактора. Иными словами, предстояло захоронить здание реакторного отделения станции — блок “Б” и блок ВСРО, начиная от оси 40, а также деаэраторную этажерку и машзал от оси 34, и, наконец, завал с топливом у баллонной системы аварийной остановки реактора (САОР). Из вспомогательных сооружений энергоблока №4 подлежали ликвидации открытая площадка установки ресиверов азота и трансформаторы вдоль рада “А” машзала в осях 36-68.

Высота саркофага — 61 метр, наибольшая толщина стен — 18 метров. Структура сооружения — объемно-пространственная. Его северная, каскадная стена поднялась двенадцатиметровыми уступами (здесь — место развала). Но прежде УС-605 участвовал в сооружении подреакторной плиты, а также создании между реакторными отделениями третьего и четвертого энергоблоков через все здание бетонной разделительной стены. В машинном зале между участками третьего и четвертого энергоблоков чуть позже средмашевцы возвели еще металлическую разделительную стену и забетонировали.

Многие авторы предлагали, а Правительственная комиссия рассматривала около 10 различных вариантов конструктивных и строительных решений для Укрытия. Но и после выбора оптимального варианта, в ходе практических работ уточнялись нс только детали, но и сама идеология работ. Всем были очевидны два главных принципиальных условия. Первое — над разрушенным энергоблоком на высоте 20-этажного дома необходимо возвести арочное покрытие с пролетом 230 метров или сводчатое перекрытие консольного типа пролетом до 120 метров. И второе — перекрытия должны быть выполнены из конструктивных элементов с пролетом до 70 метров, а их основанием в качестве опор в значительной мере должны служить сохранившиеся стены и перекрытия здания реакторного отделения.

Подумали, просчитали все варианты и пришли к выводу, что второе решение можно осуществить значительно быстрее и меньшим количеством материалов, чем предполагалось поначалу. Его приняли как основу проекта. Работали, что называется, “с колес”: проектную документацию передавали на стройку по мере готовности.