Ленина Кайбышева - После Чернобыля

На станции было около двухсот комплектов дозиметрических приборов с разрешающей способностью до 100 рентген и 3 прибора-индикатора. Еще специальный аварийный запас находился между третьим и четвертым энергоблоками. Но доступ к нему был уже перекрыт. Это — нарушение инструкции. Приборы полагается хранить в бункере, а не на блоке. Интересно, что никто из администраторов отдела труда и техники безопасности наказан не был. Вероятно, они скрыли истинное количество дозиметров.

К утру стало ясно уже всем, что разрушен и сам реактор, а не только окружающие его помещения.

Ни один человек в ночной смене ни на одном из энергоблоков без приказа не покинул здание. Но ведь кто-то эти приказы отдавал... Однако прежде чем дать приказ “отступления”, составили график дежурства на всей станции. А там работа не прекращалась.

Из служебной записки заместителя начальника РЦ-2 (реакторного цеха второй очереди) В.Д. Шкурко: “При выяснении обстоятельств спасения оборудования четвертого энергоблока и спасения персонала смены № 2 РЦ-2 Валерий Иванович Перевозченко, старший инженер-механик Александр Петрович Ювченко, старший инженер по управлению реактором (дублер) Виктор Васильевич Проскуряков, оператор центрального зала и РЗМ Анатолий Харлампиевич Кургуз проявили мужество и героизм. В результате их самоотверженных действий было выяснено состояние основного оборудования блока, и выведен из опасной зоны персонал, не задействованный в ликвидации аварии. Сами они получили большие дозы облучения и находятся в тяжелом состоянии. Их действия подготовили почву к рациональным действиям по ликвидации последствий аварии и позволили сохранить персонал смены пригодным к выполнению производственных задач. За проявленные мужество и героизм В.И. Перевозченко, А.П. Ювченко, В.В. Проскурякова, А.Х. Кургуза считаю необходимым представить к правительственным наградам. Шкурко”.

Свидетели той ночи не любят ее вспоминать. Но кто-то ведь должен рассказать правду людям. Исключения были: охотно и тепло говорили о других — тех, кто принял на себя главный удар. Начиная со 2 мая 1986 г. в течение четырех послеаварийных лет периодически в 30-километровой зоне и вне ее, на самой станции я наблюдала ход работ, разговаривала с людьми всех рангов, знакомилась с документами. Я могла бывать всюду, где считала нужным, как сотрудник Пресс-центра Минэнерго СССР. Постепенно сложилась довольно ясная картина происшедших событий. Появилась и потребность о них рассказать.

Многие герои той ночи сознательно отдали свои жизни за нас, наше здоровье, покой, за будущее планеты. Вырвали из груди свое сердце подобно легендарному Данко. Расскажу лишь о некоторых из них.

ПОВЕСТВОВАНИЕ О ДАНКО

“Мы, пожарные города Скенектади, штат Нью-Йорк, США, восхищены смелостью наших братьев в Чернобыле и скорбим по поводу понесенных ими потерь. Мы верим, что существует особое братство пожарных всего мира, людей, которые отвечают на зов долга с исключительным мужеством и смелостью. Как это показали пожарные Чернобыля”. — Эти слова написаны на мемориальной доске, которую американские пожарные принесли в представительство СССР при ООН. Они просили передать памятную доску пожарным Чернобыля. При этом президент отделения профсоюза пожарных г. Скенектади Арманд Капулло сказал:

— Многие в нашем городе считают, что авария на Чернобыльской АЭС — это беда, и что любой честный человек должен относиться с сочувствием к пострадавшим и с уважением к тем, кто проявил героизм.

О героях-пожарных в мире узнали раньше, чем о героях-эксплуатационниках благодаря публикациям редактора по отделу информации газеты “Известия” А. Иллеша. Те и другие приняли на себя первый удар одновременно... Они сделали все. Все, что могли: в ту ночь спасали многих из нас”. Андрей Владимирович ознакомился с докладными записками пожарных. Вот что они пишут.

“Я, Шаврей Иван Михайлович... Во время аварии совместно с караулом нес службу в расположении части возле диспетчерской на посту дневального... По тревоге выехали. Заняли боевые посты, потом через некоторое время наше отделение перебросили на помощь прибывшей на пожар СВПЧ-6 (специальная военизированная пожарная часть). Они установили свои машины по ряду “Б”. Я и А. Петровский поднялись на крышу машинного зала, на пути встретили ребят из СВПЧ-6, они были в плохом состоянии. Мы помогли им добраться к механической лестнице, а сами отправились к очагу загорания... После выполнения задания опустились вниз, где нас подобрала “скорая помощь”. Мы тоже были в плохом состоянии”...

“Я, Прищепа В.А., находился на дежурстве по охране АЭС... По пожарной лестнице я полез на крышу машинного зала. Когда я влез туда, то увидел, что перекрытия крыши нарушены. Некоторые — попадали, другие — шатались. Возвратился назад и на пожарной лестнице я увидел майора Л.П. Телятникова. Я ему доложил. Он сказал: выставить боевой пост и дежурить на крыше машинного зала. Мы и дежурили там с Л.П. Шавреем до утра. Утром мне стало плохо. Мы помылись, и я пошел в медсанчасть. Больше данными не располагаю”.

На высоте 30 метров жара плавила битум покрытия, и сапоги пожарных с каждой минутой становились все тяжелее из-за налипшей на них расплавленной смолы. Нечем дышать. Силы уходят.

“Рядовой Андрей Николаевич Половинкин. На крышу энергоблока поднимался два раза — передать приказ начальника части, как нам действовать. Лично я хочу с положительной стороны отметить действия лейтенанта Правика, который знал, что получит сильное радиационное поражение, и все равно пошел и разведал все до мелочей. Также могу отметить Шаврея Ивана, Шаврея Леонида, Петровского Александра, Булаву... Кто отличился еще, я не знаю, так как борьба с огнем еще продолжалась, а меня увезли в больницу”... Последние строчки объяснительной служебной записки поползли вниз, видно, написаны очень уставшей рукой.

Медсестра Н.И. Правик успела увидеть, как сына вносили в вертолет перед отправкой в Москву. Он улыбнулся на прощанье... А мать осталась работать.

“...получил сообщение прибыть в часть на своем автомобиле... Там была поставлена задача: пробиться в расположение лейтенанта Хмеля, поставить машину на водоем. С поставленной задачей справился. Водитель АР-2 Булава В.В.”

Из служебной записки сержанта А. Петровского: “...Мне и Шаврею Ивану приказано подняться по наружным лестницам на крышу четвертого энергоблока. Там были минут 15-20. Тушили огонь. Потом спустились вниз: больше там находиться было невозможно. После этого минут через 5-10 нас забрала “скорая”. Вот и все”.

Вот и все?! Так просто?

“Я, как командир отделения, депутат горсовета, хочу отметить, что все, что зависело от нас, мы выполнили честно и добросовестно... Не уронили честь пожарного подразделения... А в конце хочется отметить товарищей, которые честно выполнили свой долг... Командир отделения Бутрименко И.А.”