Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Я была потрясена такой несправедливостью и бросила бы журналистскую профессию, если бы не редактор по отделу информации “Известий” А. Иллеш, который, не зная об этих моих размышлениях, стал публиковать мои репортажи из зоны ЧАЭС. Он, как и многие, считал тогда эту отрасль виновницей многих экологических бед, что было, мягко сказать, преувеличением. Однако, к его чести, считал, что гласность должна быть равной для всех. Свою книгу “Репортаж из Чернобыля” он подарил мне с надписью “Лине, защищающей энергетику от Иллеша”.

В августе 87-го завотделом науки “Правды” В. Губарев опубликовал мою статью о строителях и монтажниках Минэнерго, она заняла целый “подвал”. Чуть позже академический журнал “Энергия. Экономика. Техника. Экология” опубликовал мою большую статью об энергетиках в Чернобыле благодаря объективной позиции его главного редактора академика В.А. Кириллина. Но, как говорится, конкурса на эту тему не получилось.

И хотя уже через несколько дней после аварии возобновила работу редакция многотиражной газеты Управления строительства ЧАЭС “Трибуна энергетика” (она разместилась по соседству с Чернобылем, в Иванкове), но ее читали только на территории 30-километровой зоны.

Вторая годовщина катастрофы прогремела набатным колоколом. Отозвалась общей болью в душах даже на другом краю земли. Слово “Чернобыль” стало символом техногенных катастроф. Вся электроэнергетика, в первую очередь атомная, стихийно стала ассоциироваться со злом.

Понять эмоциональное состояние журналистов можно. Действия их оправдать нельзя. Даже если согласиться, что в аварии виноваты лишь энергетики, то есть несколько вполне конкретных людей, это еще не основание для шельмования всей отрасли с ее славной историей и высококвалифицированными и весьма дисциплинированными кадрами. Тем более всяческого уважения заслуживают работники ЧАЭС, которые своими самоотверженными действиями спасли не только Киев и Украину, но и, вероятно значительную часть Европы.

По существу оказалась дискредитированной вся существующая система строительства и эксплуатации атомных станций в СССР. Критики выступали по зову своего сердца и, по-видимому, считали, что “в борьбе со злом” все средства хороши.

Но недомолвки и дезинформация — тоже зло. Они уводят читателя с верного пути, от правильных выводов и решений. Все человечество не обязано разбираться в тонкостях энергетики, и люди верят написанному, сказанному... А в итоге Советский Союз оказался перед реальной угрозой близкого энергетического кризиса: под напором общественности одна за другой закрывались строительные площадки уже не только АЭС, но и ГЭС, и ТЭС, притом даже в предпусковой период.

Любое заявление специалистов-атомщиков общественность следом за прессой несколько лет встречала в штыки — этот факт констатировали и газеты.

Так кто же дал нам право казнить и миловать по своему усмотрению, какая такая мораль? Разве гласность — это лишь возможность без разбору размахивать шашкой направо и налево? Разве гласность — это не поиск истины, не борьба за истину, за правду, справедливость? Разве гласность — это не правда о трагедии и героях, добровольно и без сомнения в мирное время принявших на себя лично условия “войны” ради нашего с вами здоровья, благополучия, радости, счастья?

Перестройка, гласность стала огромным положительным явлением, не поддающимся оценке по своим масштабам. Мы, прежде взвешивавшие на весах доступности каждое более или менее резкое слово в адрес властей, теперь говорим открыто все, что думаем. Это — прекрасно. Но гласность породила и эйфорию вседозволенности, сняла с душ тормоза личной ответственности за “мое” Слово и “мое” Дело. А кое-кто на гласности начал даже греть руки, преследуя корыстные или политические цели.

Истинная гласность не так проста и очевидна, как может показаться. Говорить правду непросто и нелегко — часто для этого необходимо осмыслить и переосмыслить массу, казалось бы, всем известных фактов и понятий, осознать их истоки и реальную значимость для истории, для себя, для того круга людей, к которым эти факты и понятия имели отношение. Идеала, вероятно, не добьется никто. Лишь гении приближаются к истине. Мне же, весьма невеликой, в работе над этой книгой не раз приходилось перемогать себя, отказываться от привычных представлений и даже иногда от какого-то подспудного привычного страха написать лишнее, хотя в обычных условиях, в работе я никогда перед любыми высокими чинами не робела. Не раз ловила себя на желании опустить какую-то деталь как несущественную или неприятную, буквально заставляла себя произносить все так, как знаю. Надеюсь, что это удалось. Время — на то и время, чтобы постепенно все расставлять по своим местам.

МЫ ГОТОВЫ ОТДАТЬ СВОЮ КРОВЬ

“ С христианской точки зрения вложенная Творцом в природу нравственность есть объективная данность ”

Архиепископ Кирилл

Трагедия в Чернобыле всколыхнула народы СССР и душу народную. Бедствие проявило у людей самые добрые, горячие чувства...

“Мы живем, касаясь друг друга плечами”, — написал в “Известиях Ю. Орлик. — Эта первая мысль приходит к тебе, когда читаешь письма, присланные в редакцию в связи с аварией на Чернобыльской АЭС. Не случайно многие из них так и начинаются: “Чернобыль — это рядом с сердцем”, “В нашем доме случилась беда...”

В письмах — слова сочувствия к тем, кого несчастье коснулось непосредственно, слова скорби по погибшим. И гордость за них… Чернобыльская авария открыла в душах людских нерастраченное благородство, выявила в тысячах людей готовность к самопожертвованию.

“У меня относительно редко встречающаяся группа крови: АВ (IV) (резус отрицательный). Возможно, кому-либо из серьезно пострадавших необходима для переливания кровь именно такой группы... Ольга Осколкова, город Днепропетровск”.

“Прекрасно понимая всю сложность лечения больных лучевой болезнью, предлагаю кровь и костный мозг. Я врач, сорока лет. Группа крови — первая... Анатолий Поляк, г. Баку”.

“Нужны ли Чернобылю трактористы?.. И. Жук, г. Сафоново, Смоленской области .

“В настоящее время нахожусь в Одессе, в санатории “Куяльник” Я водитель-профессионал. Паспорт, военный билет и водительское удостоверение при мне. Если могу чем-либо помочь Чернобыльскому району, прошу меня вызвать... И. Бондарь...”

В мае 1986 года мне показали весьма характерное для того времени письмо из г.Донецка в Правительственную комиссию Солдатова. Оно кончалось словами: “Очень хочу быть с теми людьми, которые принимают непосредственное участие в ликвидации последствий аварии. Если мое предложение окажется неуместным, прошу не осуждать меня”. Он стеснялся своего порыва! Письмо содержало чертежи и детально проработанные рекомендации по защите территории от излучений. “Они интересны, мы их учтем”, — сказал заместитель министра энергетики и электрификации СССР Ю.Н. Корсун.