Ленина Кайбышева - После Чернобыля

На основе данных, полученных службами различных ведомств и Академии Наук СССР, Правительственная комиссия принимала решения о практических действиях в 30-километровой зоне и вне ее.

В 30-километровой зоне и особенно на ЧАЭС крупномасштабные, но тщательные измерения, с самого начала и в течение нескольких лет, помимо Госстандарта вела Комплексная экспедиция Института атомной энергии им. И.В. Курчатова; на территории зоны и Советского Союза — Комплексная экспедиция Института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского. Собственно, эти два института — координаторы и ядро экспедиций, и состав которых вошли организации различных ведомств из многих городов страны.

Уже к 10 мая 1986 г. была составлена обобщенная по многим съемкам карта мощности доз гамма-излучения по цезию. Именно по этой карте уточнялись в тот период изолиния эвакуации населения (более 5 мр/час), зона отчуждения (20 мр/час) и зона контроля (3 мр/час) с временным отселением части населения (беременных женщин и детей). Других радионуклидов обнаружили относительно немного и с их присутствием практически не считались. Между тем, некоторые из них, например, плутоний, чрезвычайно активны и очень опасны. Но технически выявление плутония трудно и громоздко.

В мае 1986 г. были установлены временные допустимые нормы для плотности загрязнения почв на территории СССР: по цезию-137 — 7 Ки/км 2, а затем 15 Ки/км 2, по стронцию-90 — 3,0 Ки/км 2, по плутонию-239 и плутонию-240 — 0,1 Ки/км 2.

Обычно специалистов и ученых из различных организаций и предприятий страны вежливо спрашивали, не могут ли или не хотят ли они поехать в Чернобыль (иногда это называлось “в Киев”). Практически всегда ответ был однозначным: “Поеду.” — “В таком случае Вы должны быть на московском аэродроме сегодня (или завтра) в такой-то час, к служебному самолету...”

...Телефонный звонок в Ереван из Москвы, раздавшийся 10 мая, был грозен. Л.М. Хитрову приказывали немедленно прибыть в его институт и готовиться к дальнейшим действиям в районе Киева. Вот так, открытым текстом. “Прежде никто не стал бы расшифровывать суть дела, а просто приказал бы явиться в Москву, — рассказывает Лев Михайлович. Теперь же дополнили, что сотрудники лаборатории “в районе Киева” уже находятся. Хитров вылетел в столицу.

В Ереване лауреат Ленинской премии заведующий лабораторией и главный конструктор Института геохимии и аналитической химии имени академика В.И. Вернадского АН СССР Л.М. Хитров вместе с другими сотрудниками института обсуждали возможность установки там впервые в Советском Союзе, а может быть и первого в мире комплекса для непрерывного прямого гамма-спектрометрического контроля уровня радиоактивности внешней среды (они называют свой комплекс станцией).

Именно за этот комплекс, разработанный и созданный им в институте с целью исследования свойств морской воды, он был несколько лет назад удостоен Ленинской премии. И этот комплекс, кстати, так и остался уникальным — другие комплексы такого назначения в Советском Союзе не появились. А в Ереване в то время проблема Армянской АЭС будоражила общественное мнение: станция в сейсмоактивной зоне, в 27 километрах от столицы республики, если мерить по прямой; “в коридоре” Араратской долины. Торопились ее закрыть.

Институт геохимии и аналитической химии вопросами радиохимии занимается с первых дней своего существования, с 1948 года и даже раньше, с 1929 года, когда его еще и институтом не величали, а назывался он Лабораторией геохимических проблем имени В.И. Вернадского, названной по имени ее основателя еще при его жизни. Будущий вице-президент АН СССР А.П. Виноградов, основатель собственно института, тоже определил задачи радиогеохимии одними из центральных тем. К тому времени сброшена была бомба над Хиросимой и Нагасаки, проблемы радиоактивного загрязнения природной среды вышли в центр внимания человечества. А институт уже располагал большим практическим опытом и немалыми техническими и научными средствами для обнаружения малейшего радиоактивного загрязнения. Стоит ли удивляться, что после чернобыльской катастрофы этот институт оказался полностью готов к участию в работах по ликвидации ее последствий в своей области?

В первых числах мая сотрудники Института круглосуточно, в три смены анализировали поступавшие к ним пробы воды и почв, фильтры с воздушными осадками, которые поступали и от Госкомгидромета СССР. С пометкой “сделать немедленно” эти пробы сыпались дождем. Директор института академик B.Л. Барсуков организовал в зоне и сам на первых порах возглавил постоянно действующую радиогеохимическую экспедицию, в которую вошли сотрудники нескольких институтских лабораторий различного профиля. Затем, и на все последующее время эта роль перешла к Л.М. Хитрову. Чернобыль сильно повлиял на жизнь этого ученого — с моря, которому отданы 35 лет жизни, он перешел на сушу. На море он изучал последствия от первых и ряда последующих ядерных взрывов. Госкомгидромет вел гамма-спектрометрические съемки с вертолетов над большими регионами в зонах собственно Чернобыля и шире — Украины и Белоруссии. Результаты съемок и анализ проб показали, что они не могут достаточно точно обрисовать картину: радиоактивность весьма неравномерно задержалась на кронах деревьев, в траве, на земле.

Стало ясно: необходима подвижная наземная радиогеохимическая станция. В лаборатории Л.М. Хитрова срочно разработали и создали уникальный наземный комплекс-лабораторию на колесах, который позволял на ходу не только выполнять все необходимые измерения, но тут же их обрабатывать и интерпретировать. На этой машине он тогда прошел в общей сложности более 30 тысяч километров. В 1989 году был создан более совершенный вариант этой лаборатории — с ЭВМ и мониторами — Институт имени Вернадского создал его для использования в совместном советско-американском эксперименте в Ялте.

Сотрудники института разделились на группы. Одни изучали распределение радионуклидов в почвах и растительном покрове с помощью вертолетных гамма-спектрометрических комплексов и анализа многочисленных проб почвы. Другая группа изучала распределение и миграцию радионуклидов в речных водах, Киевском водохранилище, в Днепре и других внутренних водоемах. Третья группа — пути миграции радионуклидов, выброшенных в биосферу (почвы, вода и т. д.); четвертая исследовала возможности промышленной дезактивации пресных вод, загрязненных радиоактивными продуктами. Все это — традиционные для Института геохимии и аналитической химии направления исследований. Пятая группа института на основе термодинамических и физико-химических данных занялась моделированием форм поступления радионуклидов в биосферу из горящего четвертого энергоблока ЧАЭС в условиях высоких температур.