Владимир Гречухин - Мышкин. Малый город в большом туризме. Состояние, проблемы, продвижение, перспективы

… Боже мой, этот бесконечный штурм, это «кипение средь мороза» все-таки не могло не посеять неудовольствия и среди некоторой части населения и люди недовольствовали и «ненужным героизмом», и «безумной тратой денег», и «ненужной роскошностью» замысла и всей постановкой дела. Что дивиться, такое во все времена бывало, возле геройства всегда ютилась робость, а возле вдохновения – брюзгливая недоброжелательность.

Но уж пахнула весна, уж зазвенела первая капель, и зазвенела в душе радость от первых, уже вполне зримых успехов, от несомненных больших одолений. Мемориал вырос средь снегов, и уже ясно читалась его смелая и открытая композиция – Стена Славы, Стена Памяти, Стена писем, большая площадь, окаймленная ими, подиумы для книги Памяти и главных текстов, основание монумента Солдата. Все масштабно, все впечатляюще, все значительно и достойно. И уже был для многих-многих святой и волнующий день, когда из далекого Жуковского на громадном трейлере привезли монумент солдата. Это движение гиганта от Жуковского до Мышкина стало подлинным шествием любви и памяти. Наши представители районной власти были при нем неотлучно, на границе Ярославии его встречала наша служба регулирования движения, а на Мемориал пришли многие горожане. И одна из стареньких бабушек, коснувшись руки движущего гиганта, со слезой вздохнула: «Ну, вот, наш "Алеша" приехал»… Так это не новое, но очень ласковое и очень родное имя пришло к нему сразу и навсегда.

… Уходила зима, откатывались безумно дерзкие и безумно упорные труды ее дней, четче вырисовывались контуры строительства и неумолимо приближался срок открытия Мемориала – 9 мая! Время сжималось, но сжималась и пружина общей работы. И дивное дело – работа так и шла без сколько-либо значительных ошибок и сбоев. И она на ходу обретала драгоценные находки. Так Стена Писем обрела на своих мраморных плоскостях два потока посланий – одни с фронта, а другие на фронт из тыла. И это были самые подлинные, самой сердечной болью пронизанные строки, все их взяли из одной-единственной солдатской судьбы, судьбы участника трех войн, отца большой семьи, крестьянина из далекой деревни Мартыново, гвардейца, погибшего в Сталинграде И.Ф. Орлова. Они оказались столь волнующим человеческим документом, что трогали душу любого читающего.

… Творческие находки бывали большими и возлагали на их авторов большую ответственность. Так В.В. Теркин, неунывная душа и золотые руки, пришел на нашу очередную встречу с казалось бы несвоевременной, ненужной и опасной идеей – повернуть статую Солдата совсем в другую сторону нежели это уже было заложено в проекте! Господи, да до каких же пор нам суждено на ходу «шить и пороть» и вносить столь громадные изменения?! Но уже через час мы единодушно поддержали инициатора изменений. И он был абсолютно прав, Алеше и следовало быть обращенным к вдали возвышающему главному храму города, Успенскому собору, и к основной, большей части города, и ему должно быть хорошо видимым и от Волги – главной улицы России, и от главной улице города – Рыбинской, и от Дворца культуры и смотреть Алеша должен далеко, не в стены домов, а в простор, в… историю. И монумент повернули. Шестиметровый бронзовый великан обратился лицом к живописным холмистым перекатам старых городских улиц, вдали увенчанных возносящимся в небо собором, и открылся в своей простой и трогательной красоте. Молодой, не по годам повзрослевший парень с солдатским орденом на старой гимнастерке, с винтовкой по-походному взятой «на ремень» «Алеша» шагает в свой бесконечный исторический путь и он прекрасен и своей бессмертной молодостью, своей взволнованностью от всего пережитого, и своей похожестью на всех навсегда ушедших на войну с этих улочек. Он сразу «взял» нас всех и сразу стал для мышкинцев родным и близким. Почти каждый день завершения работ нес нам самые чистые и сердечные радости. Они были так светлы, что о них не вспомнишь без волнения.

Мемориал 60-летия Победы

… Один из наших «неодобрителей», старый заслуженный строитель В.В. Басинов, пришел на Мемориал и, осмотрев его, взволнованно вздохнул: «Теперь это наше общее сокровище! На это не стоило жалеть денег. Это для русской души очень даже надобно!»

… Совсем древняя бабушка долго глядела на «Алешу», на его вдохновенно тревожное лицо, на руку, сжатую в кулак в прощальном нервическом жесте, на волосы, выбившиеся из-под пилотки, и сквозь слезы проговорила: «Мой Витенька вот так и уходил… Сынок мой дорогой… Боль моя сердечная…»

… Маленький мальчонка лет четырех приблизился к подножью гиганта и, разжав кулачок, положил к его ногам… конфетку! И, запрокинув головенку вверх, звонко проговорил: «Это тебе, Алеша! Я из дома принес! Я такие всего больше люблю!» После такого случая из бронзовых глаз гиганта впору покатиться слезе…

… А ведь была и поездка нашей делегации в Москву за Вечным огнем, который нам разрешили взять от огня у могилы Неизвестного солдата. Как это у нас получилось, как мы все берегли это огонь, как его встречали в Мышкине и как от нашего факела вспыхнул негасимый огонь в центре нашего Мемориала – это еще одна поразительная по чувственности история, достойная вечного сохранения.

… Я рассказал об одном из наших непростых и для Мышкина великих градостроительных свершений, которое соединило нас всех, одолев все противоречия и увенчало тяжкую работу прекрасным общегородским торжеством. Вот так создалась в нашем городе площадь Победы, так пришел к нам наш Алеша, так мы вместе прошли, может быть, самое вдохновенное и самое удивительное наше мышкинское время. И, наверное, теперь мне пора мысленно оглядеть все наше мышкинское культурное наследие и охарактеризовать его, говоря уже не об особо красивых или особо трудных обретениях, а характеризуя его в целом.

Мышкин очень мал, всего шесть тысяч жителей. Правда, в России много и еще меньших городов. Мы знаем, что сегодня в тульском Чекалине-Лихвине едва две тысячи человек, а в знаменитом Плесе и того меньше, а в Высоцке едва восемьсот человек. И все это города. Но Мышкин – случай особый. Он подвергся столь долгому и жесткому правительственному остракизму и столь долго и упорно шел «против течения», что его Наследие отличается целым рядом серьезных отличий. Вот о них мы и хотели сказать.

Мы уже упоминали, что город располагает семью десятками памятников истории культуры. И хотя государством они сегодня уже все сведены в один уровень (памятников местного значения), но их ценности для города это не умаляет. К названному числу мы прибавили вновь созданные объекты, такие как мемориал Победы, «Мышкины палаты», Георгиевскую часовню, крест на месте начала города, а также целый ряд объектов воссозданных – как Чистовская часовня, келья старицы Ксении, некрополь Скорбященской церкви. В этой работе наша районная власть и наш общественный градостроительный совет руководствовались принципом очень простым и, несмотря на его спорность, наверное, правильным. Он таков: если памятник погиб, то его нужно восстановить! Нас не смущала новодельность, мы все время настаиваем на том, что восстановление памятников – дело святое и граждански ценное. В жаркой дискуссии по этой теме, развернувшейся однажды у наших больших соседей – рыбинцев, мы участвовали горячо и принципиально. Мы заявили, что восстановление утраченного памятника – это не что иное, как благородный урок всем, всему обществу и суровый урок варварам всех времен и народов, вешающий, что сколько бы они не крушили и не ломали – народ все равно восстановит свои любимые создания и этим ответит негодяям, что тщетны все их отвратительные усилия, а национальная культура – бессмертна!