Тиккун - Теория Девушки: Предварительные материалы

«Основная идеологическая путаница между женщиной и сексуальностью... только сегодня приобретает всю свою полноту, поскольку женщина, некогда порабощенная как секс, сегодня „ОСВОБОЖДЕНА“ как секс... Женщины, молодёжь, тело, высвобождение которых после тысячелетий рабства и забвения составляет поистине самую революционную возможность и, следовательно, самую главную опасность для всякого установленного порядка, интегрированы в общество и рекуперированы как „миф эмансипации“. Женщинам дают потреблять Женщину, молодёжи — Молодёжь и благодаря этой формальной и нарциссической эмансипации успешно предотвращают их реальное освобождение» (Жан-Триссотен [5] Триссотен — имя героя пьесы Мольера «Учёные женщины». Бодрийяр, Общество потребления).

Девушка предлагает недвусмысленную модель столичного этоса : холодное сознание, живущее в изгнании в пластиковом теле.

«Слишком круто!!!» Вместо того чтобы говорить «очень», Девушка говорит «слишком», и в действительности она столь незначительна.

«Что такое удовольствие?»

В жизни Девушки нет ничего, даже в самых дальних уголках её личной жизни, что избежало бы отчуждённой рефлексивности, кодификации и взора Спектакля. Эта личная жизнь, усеянная товарами, вся целиком отдана во власть рекламе и полностью социализирована, но социализирована в качестве личной жизни , то есть она со всех сторон подчинена искусственным общим стандартам, которые не позволяют ей выразить себя. Для Девушки наиболее сокровенное является также наиболее публичным .

Девушка загорожена своим телом, оно является и её миром, и её тюрьмой.

Физиология Девушки — это агрессивное прикрытие её дурной субстанциональности.

Девушка хочет Девушку. Девушка — это идеал Девушки.

«Устала от мачо? А не попробовать ли маменькиного сынка...»

Риторика войны полов и, на данный момент, риторика реванша женщин действует как крайняя хитрость, благодаря которой мужская логика подчинила себе женщин таким образом, что они этого даже не заметили: заключив их в себе путём простого обмена ролями в альтернативе подчинения / доминирования, с исключением всего остального.

«Чего требует умерщвление тела? Чтобы мы растили в наших телах святую и непримиримую ненависть» (Духовные наставления Дочерей милосердия, 1884).

Девушка стремится выразить автореферентную замкнутость на себе самой и систематическое игнорирование недостатков . Именно поэтому она лишена каких-либо недостатков, равно так же, как она лишена каких-либо достоинств.

В достаточно недавнем прошлом, когда женские журналы печатались только для женщин, недолгое время ходил слух, что такие журналы оказывают депрессивный эффект на их читательниц. Там и тут из уст в уста переходила эта наименее важная сплетня эпохи об «американском научном исследовании», установившем, что женщина, закрывающая один из этих журналов, является более грустной, чем она была в тот момент, когда его открывала, по крайней мере, её мозг производит существенно меньше серотонина. И это действительно так, достаточно увидеть Девушку за подобным занятием: вокруг неё собирается напряжённая атмосфера, тревожная серьёзность и видимая поспешность в переворачивании страниц, как если бы она перебирала чётки в молитвах зловещей религии. Кажется, акт раскаяния выжил и продолжил существование в биополитической религии Империи, лишь стал более имманентным .

«Со своими волосами я могу делать всё, что хочу!»

Девушка методически реинвестирует всё, от чего она была освобождена, в чистое рабство (было бы неплохо, например, задаться вопросом о том, что современная женщина , достаточно неприятный подвид Девушки, сделала со «свободой», завоёванной для неё в битвах феминизма?).

Девушка — это символ своей собственной программы , в которой всё должно быть в строго установленном порядке.

«В двенадцать лет я решила быть красивой».

Тавтологическая сущность красоты Девушки держится на том, что она принимает во внимание не какую-либо несхожесть, а исключительно свой идеальный облик. Потому она столь яростно отвергает своего предполагаемого адресата, даже если он свободен в своей глупой вере, что она адресована ему. Девушка устанавливает пространство своей власти таким образом, что, в конечном счёте, не остаётся способа приблизиться к ней.

Девушка обладает сексуальностью в той мере, в которой всякая сексуальность является чуждой для неё.

«Соответственно, биологизация половых органов в частности и тела в целом устанавливает тело девушки в качестве идеальной лаборатории под наблюдением медиков» (Жан-Клод Карон, Тело девушки).

«Юность» и «женственность» Девушки, её юный и женственный облик как таковой являются тем, ради чего контроль внешности погружается в дисциплину тела.

Девушке достаточно её задницы, чтобы у неё установилось чувство неповторимого своеобразия.

Девушка настолько психолог, что ей удаётся сделать себя столь же плоской , как объект психологии.

Девушка — это та, всё существование которой основывается на сокращении метафизического факта конечности жизни до простого технического вопроса: какой из кремов против морщин наиболее эффективен? Самое трогательное свойство Девушки — это, безо всякого сомнения, маниакальные усилия достичь в своём внешнем виде окончательной нечувствительности ко времени и пространству, к своему окружению и к истории, быть всегда и везде безупречной .

Протестантская этика, низведённая до уровня основного принципа функционирования общества и общей нормы поведения, с концом «трудовой морали» обнаруживается (что становится все более заметным после Второй мировой войны) полностью реинвестированной на личностном уровне: с той поры она определяет среди широких масс отношения людей к своим телам, к своим чувствам, к своей жизни — как они на них экономят.

Разумеется, поскольку эротизм представляется Девушке во всей неоспоримой позитивности, неизбежно прикрепляемой к сексуальности, и поскольку безумства как таковые превратились в спокойную, изолируемую и закодированную норму, половой акт не является одной из тех вещей, которые позволяют вам продвинуться дальше некой внешней стороны в ваших отношениях с Девушкой, а наоборот, одной из тех, которые укрепляют вас в вашем положении извне.

«Новые сиськи на моё восемнадцатилетие».

Спектакль преподнёс Девушке достаточно горький подарок «молодости», поскольку эта «молодость» неизбежно утрачивается.

Живущему не требуется дополнительно провозглашать себя в этом качестве. То, что угасает, шумно отвергает любое доказательство близости своего конца.