Сергей Переслегин - Первая Мировая. Война между Реальностями

Война мыслилась как быстрая, подобная удару молнии. [3] В начале 2000-х книга Б. Такман «Августовские пушки» вышла в издательстве «АСТ» под названием «Первый блицкриг». Она затянулась сверх всяких разумных пределов, поставив воюющие государства на край гибели. Да, сугубо формально четыре года – это не очень много в сопоставлении со столетними, тридцатилетними, двадцатипятилетними, семилетними конфликтами прошлого. Но сравнивается ведь не календарное , а событийное время, и с этой точки зрения Первая мировая остается вне конкуренции. При этом нужно учесть, что, как правило, войны характеризуются размашистыми движениями армий по стратегическим театрам. Военные события распределяются по огромной территории – от Москвы до Парижа в 1812–1814 гг., от Сталинграда до Берлина и от Новой Гвинеи до Алеутских островов в 1941–1945 гг. В данном же случае содержательные перемещения армий ограничивались узкой до неприличия полосой. Например, с сентября 1914 года по сентябрь 1918 года боевые действия на Западном фронте Первой мировой войны происходили в пределах шестидесятикилометрового промежутка между реками Марна и Эна, причем основную часть времени войска противников вообще не могли сдвинуться с места. Австрийские позиции на реке Изонцо итальянская армия атаковала за 1915–1917 гг. двенадцать раз, продвинувшись в сумме на 5–10 километров, ценой потери приблизительно миллиона солдат убитыми, ранеными и пленными.

Война начиналась под лозунгами « Бизнес как обычно » – в Англии и « Мы вернемся домой до начала листопада » – в Германии, а обернулась одной из наиболее значимых вех европейской истории, завершившей период ее интенсивного развития в логике научно-технического и социального прогресса.

Картирование европейской истории [4] Речь идет об истории европейской цивилизации , генеалогию которой обычно возводят к античной Греции. Как правило, рассматриваются следующие этапы: Древний Египет, как исходная человеческая цивилизация, оказавшая влияние на все современные культуры, Крито-Микенская Греция, классическая Греция, Рим, средневековая Европа (до Крестовых походов), классическая Европа. позволяет выделить характерные для нее длинные ритмы . Понятно, что на самом деле таких ритмов много, и при желании можно обосновать и шестидесятилетние циклы Н. Кондратьева, и одиннадцатилетние периоды, связанные с солнечной активностью, и двадцатилетние поколенческие процессы, и исторические эпохи длительностью около четырехсот лет, и шестисотлетние пассионарные волны Л. Гумилева. В рамках данной книги особый интерес представляют условные «вековые» ритмы.

Джованни Арриги (Италия) ввел представление о «долгих» или «длинных» веках, хотя его слова о длинном ХХ веке далеки от истины. [5] Арриги Дж. «Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени». М., Издательский дом «Территория будущего», 2006. Впрочем, в действительности Д. Арриги писал о XVII столетии, а двадцатый век был упомянут ради броского заголовка.

Сама же концепция вполне содержательна, более того, аккуратный анализ показывает, что последнее тысячелетие европейской истории представляет собой правильное чередование «длинных» и «коротких» веков.

Первая мировая война оказывается знаковым событием. Можно сказать, что убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда 28 июня 1914 года завершило « длинный XIX век », а пересечение германскими войсками границы Бельгии 4 августа 1914 года открыло « короткое ХХ столетие ».

«Длинный век» – это содержательные революции, сопровождающиеся гражданскими войнами, переделом собственности, изменением оснований права, заменой культурных кодов, представлений об обществе и способах его организации. Это сравнительно медленные, но неуклонные процессы развития – экономического, технологического, когнитивного – и коренные изменения в способе производства.

Можно определить «длинный век» как обобщенную производственную, промышленную или научно-технологическую революцию. Протекающие в «долгих столетиях» процессы носят линейный, поступательный характер и хорошо описываются в терминах «прогресса».

Продолжительность «длинного века» составляет около 150 лет. [6] Усреднение по европейской истории дает 146 ± 10 лет.

Девятнадцатый век ознаменовался не сравнимым ни с чем, чудесным, фантастическим научно-техническим развитием, полным переворотом в средствах производства, организации общественных отношений, образе жизни. С политической точки зрения наиболее важным событием «долгого столетия» стала соорганизация Нового Света: строительство американской государственности, создание американской культуры, рождение американской цивилизации. В следующем «коротком веке» Соединенные Штаты Америки станут второй после Римской империи глобальной державой, но и к 1914 году Великая западная демократия представляет собой значительную силу.

Для европейцев политическая история XIX столетия прошла под знаком Великой французской революции и Наполеоновских войн. Становление буржуазной демократии как социальной нормы, возникновение марксизма и рабочего движения, первые представления о « вмешательстве знания в организацию человеческих отношений ». Одновременно – становление финансовых империй, концентрация производства и образование монопольных промышленных объединений, борьба за колониальные империи: раздел мира, «глобализация без глобализации». Появляется и широко распространяется геополитика , как обоснование колониализма.

Впервые начинает ощущаться конечность земного шара. Пространства уже не хватает, возникают проблемы с рынками сбыта, эти проблемы выливаются в циклические кризисы перепроизводства, причем уже ко времени Франко-прусской войны у информированных лиц создается впечатление, что мировая финансовая система неустойчива и амплитуда кризисов растет. Впрочем, пока что усредненные экономические показатели (ВВП – в привычном нам языке) растут еще быстрее, и грядущий «потоп» предвидят только маргинальные левые экономисты.

Наконец, завершилась «кристаллизация» Германии, начатая Тридцатилетней войной. Теперь политическое пространство Европы поделено между «старыми империями» – Российской, Британской, Австрийской, постреволюционной Францией и Германией Гогенцоллернов, представляющей собой империю нового типа. Тогда это было не вполне понятно даже самим немцам, многие и сейчас недооценивают инаковость Германии и кайзеровской, и гитлеровской.

С военной точки зрения XIX столетие превратило войну людей в войну машин, и это тоже не было понято к августу 1914 года, и рефлектировалось уже на полях сражений Первой мировой, в «коротком ХХ веке».