Дмитрий Несветов - Кончина СССР. Что это было?

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

…Ельцин оказался униженным перед всем миром. Все задавались вопросом: как же так, всесильный Ельцин, а его президент Горбачев, как мальчика по носу, так сказать, стукнул, поставил на свое место и показал, кто здесь, в ослабленном СССР, все-таки реально главный «хозяин». И, конечно, такое унижение он не мог простить. Я помню, как он рычал буквально, извергая негодование: «Я его сотру в порошок!» <���…> Вот с этого периода, с ноября, Ельциным был взят откровенный курс на полный демонтаж СССР как Союзного государства. Вот эти политико-психологические факторы сыграли здесь ключевую роль. (стр. 178)

Так или как-то иначе, но накал и острота этой личностной оппозиции, кроме прочего, заметно сказались на дальнейших, очень скорых событиях. А шанс ведь был.

Сергей Станкевич, государственный советник РСФСР (1991–1992), советник Президента Российской Федерации (1992–1993)

Союз трещал по швам, начинались провозглашения пока суверенитетов, еще не независимостей, но было ясно, что на этом никто не остановится. Вот в этот момент единственными стабилизирующими силами могли быть тандем Ельцин – Горбачев и некоторое подобие круглого стола… (стр. 34)

Или не было шанса?

Сергей Бабурин, народный депутат РСФСР, член Верховного Совета Российской Федерации (1990–1993)

…Конечно, главные виновники – это «тандем»: именно связка Горбачева и Ельцина сыграла роковую роль. Я не случайно употребил слово «тандем», потому что Горбачев без Ельцина ничего бы не смог, но и Ельцин, если бы не было Горбачева, просто не родился бы как лидер РСФСР. Его избрали в противовес… (стр. 220)

В любом случае глубокое личное недоверие двух лидеров друг к другу и открытое обоюдное желание одолеть ненавистного соперника любыми средствами и при любом раскладе были столь охватными и зрелищными, что оставляли в тени второго плана заботы по спасению агонизирующей и распадающейся державы, во имя которого (то бишь, спасения) формально и кипели все эти воинственные страсти.

Между тем к осени 1991-го положение дел в стране дрейфовало в область закритическую. Особенно отчаянной была ситуация в экономике в условиях практически отсутствующего государственного управления.

Андрей Нечаев, министр экономики Российской Федерации (1992–1993)

…Разваливать было уже абсолютно нечего… Экономика находилась в состоянии коллапса, нужно было искать достаточно радикальные решения, для того чтобы ее спасти. И, соответственно, страну… (стр. 296)

Если коротко, то отчаяние экономического положения осени 1991-го сводилось к следующему:

●практически разрушенный потребительский рынок и отсутствие какой бы то ни было товарной массы;

●запасы продовольствия в крупных городах исчислялись днями, в лучшем случае неделями;

●колоссальный эмиссионный навес (к концу года до 2 трлн ничем не обеспеченных рублей);

●дефицит бюджета в размере 30% от ВВП, который покрывался в пожарном порядке внешними заимствованиями и так называемыми кредитами Госбанка СССР;

●более 60 млрд долларов только краткосрочного внешнего долга (весь общий государственный внешний долг – вдвое выше);

●полностью исчерпанные валютные резервы и тающий золотой запас.

Андрей Нечаев, министр экономики Российской Федерации (1992–1993)

А вот где был совершеннейший шок… – так это ситуация с золотым запасом и резервами валюты. Как выяснилось, золотой запас от привычного уровня середины 1980-х (а это 1000–1300 тонн – колебался он всегда), скатился до 260 тонн к концу 1991 года. И ситуация с валютными ресурсами… Внешэкономбанк де-факто был банкротом, а валютные резервы правительства… Мне как заместителю председателя валютно-экономической комиссии в какой-то момент… цифры принесли – на счетах в распоряжении правительства было 26 миллионов долларов <���…>. Что, как вы понимаете, для такой страны является суммой несколько маловатой. Особенно при наличии 124 миллиардов внешнего долга. (стр. 307–308)

В этих скорбных обстоятельствах неконтролируемого обвала никто не оказался в готовности взять на себя ответственность за положение дел – ни отжившая и деморализованная власть, ни вновь народившаяся. Всех разом сковали оцепенение и растерянность.

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

Горбачев вообще-то был уже деморализован после Фороса, я даже не ожидал, что так может согнуться большой политик. Он был уже не политиком: что бы он там ни писал и что бы о нем ни писали, он фактически перестал быть дееспособным президентом. (стр. 168–169)

В условиях фактического отсутствия союзных механизмов государственного управления бодрые и амбициозные российские лидеры, к тому же активно поддерживаемые несколько растерянным, но все еще возбужденным последними событиями населением, создавать альтернативные органы власти и чрезвычайного управления отчего-то не торопились.

Сергей Станкевич, Государственный советник РСФСР (1991–1992), советник Президента Российской Федерации (1992–1993)

По всем нашим планам, мы готовились 10–15 лет быть в оппозиции (это планы 1989–1990 годов), и никто даже помыслить не мог, что власть вдруг свалится нам на головы. (стр. 25)

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

…Мы фактически утратили контроль над страной и над ситуацией. В течение трех месяцев ни СССР, ни Российская Федерация не имели своих исполнительных органов власти. (стр. 170)

Слишком долго эта ситуация безвластия и безволия продолжаться не могла.

8 декабря 1991 года всеобщее оцепенение было прорвано. В этот морозный день в Вискулях – беловежской резиденции руководителей Белоруссии – главами трех славянских республик Союза были подписаны соглашения о создании Содружества Независимых Государств и о фактической ликвидации СССР. До формально-правового роспуска Советского Союза оставалось 18 дней.

Внешне этот акт выглядел довольно двусмысленно, даже вероломно. А глубокой секретностью подготовки и ограниченным кругом участников действительно походил на заговор.

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

…Фактически это же был переворот, это был государственный переворот, с каким мы боролись в августе 1991-го. Втайне от органов высшей власти, от парламентов, втайне и от Горбачева обессилевшего, но тем не менее его как Президента СССР должны были туда пригласить! <���…> Все было проигнорировано, все было сделано предельно цинично, коварно, подло, заговорщицкими методами. (стр. 181)