Дневники «сепаратистов»

31 августа — самый главный день в моей жизни. В этот день мой карапуз решил появиться на свет. В роддом меня провожали всем домом. В скорой помощи я проговаривала только одну фразу: «Ребята, дайте только доехать… Дайте хотя бы десять минут и можете продолжать свои „игры“».

Все обошлось… Мы доехали и в 13.32 на свет появилась маленькая девочка… Моя дочь — Александра. Как только она закричала, я загадала желание: «Чтобы все закончилось». И вы не поверите, как только нас выписали, обстрелы начали стихать. 16 сентября дали свет. И мы с мамой, как маленькие, расплакались от счастья. Появилась связь и я, наконец, услышала такие родные голоса, которые были пропитаны любовью, нежностью и верой в лучшее. Верой, что мы еще не только поговорим, но и обнимемся и поплачем друг другу в жилетку. Единственный вопрос, который остался без ответа: «Как вам там живется, наши „киевские защитники“?»

Все изменилось, благодаря этой войне: взгляды на жизнь, ценности, судьбы. Каждый раз, просыпаясь, я радуюсь новому дню, радуюсь тому, что все близкие люди, где бы они не находились, имеют возможность сказать мне: «Доброе утро!». У меня подрастает дочь, заставляет меня улыбаться и больше не думать об ужасах войны…

«Умер отец», — сказала растерянная свекровь, появившись утром на нашем пороге в домашнем халате и тапочках. Спасибо парню, проезжающему мимо родительского дома, который остановил машину, увидев женщину с палочкой в отчаянии вышедшую на дорогу, не зная, как сообщить детям о смерти отца. Связи нет, транспорт не ходит, а она с больными ногами дальше двора никуда не дойдет. Муж Дмитрий быстро собирается, они уезжают.

Умер отец, запланировав на завтра кучу дел, просто заснул и утром не проснулся. Жуткие слова провалились в вату сознания. Я в растерянности брожу по дому. Через какое-то время до меня доходит смысл сказанных слов. Зажигаю свечу и провожаю человека в последний путь «Песнями Царя Давида».

Возвращается взмыленный муж, который полгорода обходил пешком, хотя часть пути помогла сократить проезжающая мимо скорая. В милиции выдали справку и развели руками: «Дальше сами». Ситуация меняется каждый день: сегодня похоронное бюро работает, а завтра катафалк с процессией расстреляли — и хоронить больше некому.

Наличие велосипедов облегчает жизнь: я еду в ближайшую больницу, а Дмитрий за помощью к Григорию. Подъезжаю к 9-й больнице и вижу, как выбегает главный врач «скорой» Наталья Ивановна. Участливо взглянув на меня, она подробно рассказывает мне, куда нужно подойти и что сделать в нашей ситуации, не смотря на рычащую мотором машину «скорой», готовую вновь прочесывать разбитые улицы.

С пяти утра — быстрые сборы. Муж с Григорием едут в морг, я, заехав в храм и заказав все необходимые службы, направляюсь к свекрови, чтобы помочь обмыть и переодеть отца. Зайдя во двор, обнаруживаю ее сидящей на лавочке, потерянную и печальную. Поднявшись в квартиру, начинаем приготовления. Не успели мы закончить, как в черном проеме открытой двери возник бледный образ с темными впалыми глазами. — Морг, — тихо произнес образ, — где покойник? Документы. — Разве они не у вас?

Муж еще утром отвез их в 1-й городской морг, но еще не успел вернуться. Водитель катафалка немного прояснил ситуацию, рассказав, что каждое утро ему выдают адреса, по которым нужно забрать умерших, а сведения могут поступать как из милиции и больницы, так и от обычных граждан. На данный момент ситуация в городе сложилась таким образом, что их машина единственная и нет гарантии возвращения сегодня по этому адресу. Но выход есть всегда: пишу записку с паспортными данными покойного. Выносить тело некому (свекровь с палочкой и мои полтора метра роста). В поисках помощи выходим на улицу. Нам повезло: случайные прохожие (мужчина средних лет и молодой парень) аккуратно снесли на белой простыне безжизненное тело свекра…

Проводив машину, в которой было еще трое умерших, не считая отца, поднимаемся в опустевшую комнату. Складываю в пакет вещи свекра: костюм, белую рубашку… Мы так и не успели его переодеть.

— Похоронное агентство «Кронос», где покойник? — прозвучал громкий голос в прихожей. — Его уже забрали. Знал бы Николай Владимирович, какой популярностью он сегодня пользуется, — с грустью подумала я. — Кто? — в изумлении спросил собеседник. — 1-й морг, — я вкратце описала утренние события. — Пиши мужу записку, что поехала хоронить отца! У нас еще куча вызовов, ждать некогда. Да и тихо пока… — А как же я? — упавшим голосом отозвалась свекровь. — Берем только одного, больше людей — больше жертв. Да и если начнется обстрел, она пошустрее будет.

Хватаю пакет с вещами и забираюсь в высокую кабину катафалка.

По дороге в морг в кабину врывается оглушающей пустотой город с черными дырами выбитых окон, зияющими провалами стен, разбитыми автобусными остановками, искореженными рекламными щитами и серпантином свисающих оборванных проводов. По обочинам дороги, ведущей в направлении аэропорта, вырыты окопы. На Острой Могиле отец Петр долго, по бревнышку собирал деревянный храм, а теперь часть бревен, еще не успевших лечь на стены, использованы для строительства блиндажей. Человеческая жизнь дороже… А храм мы отстроим, не потерять бы веру…

Заезжаем на территорию 1-й больницы. Начинаю беспокоиться: ни документов, ни справок на руках нет. Единственное, что знаю, муж оплатил «Кроносу» все необходимое. Заметив мое беспокойство, ребята оставили меня у машины, сказав, что все сделают сами. Ожидая результата, стала свидетелем трогательной сцены: прохожий мужчина долго и горячо жмет руки ребятам из «Кроноса». Водитель объяснил, что на днях его мать хоронили, и показал дыру в капоте, заклеенную цветным скотчем.

В это время из дверей морга вынесли гроб, в котором лежал торжественно одетый Николай Владимирович… Но времени на сантименты нет — мы покидаем это тяжелое место, наполненное запахом тлена. Я была благодарна работникам морга: не смотря на загруженность и жуткие условия (в отсутствии воды и света), они сделали все так, как я планировала сделать сама.

В пути меня инструктируют, как действовать в случае обстрела: «Если начнут стрелять на кладбище, сразу прыгай в могилу. Не бойся. Лучше достать живого из могилы, чем положить рядом с привезенным». Я пытаюсь сказать, что все родственники мужа похоронены на Косиора, но в ответ: «На Газопровод. Там сегодня спокойнее».

Всю дорогу ехала, прижав маленькую бумажную иконку Богородицы… Мысленно сокрушаюсь, что так до конца и не выучила молитву «Живый в помощи…». Переворачиваю иконку, а она напечатана на обратной стороне. Весь оставшийся путь читаю. Доезжаем спокойно.