Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

В Испании Монастырский поначалу жил неплохо, хотя и скучал. Конечно, поблизости находились особняки многих беженцев: Александра Малышева, Геннадия Петрова, Шакро Молодого и так далее. Но столь привычной российской движухи все равно не хватало. Говорят, к Монастырскому до последнего времени приезжали многие депутаты и члены правительства (по слухам, на вилле Монастырского проживал питерский экс-мэр Собчак — на самом пике гонений), с которыми Михаил Львович частенько выходил в море на своей яхте ценой в два миллиона долларов. Чем он их завлекал — абсолютно непонятно.

В начале 2007 года, устав от повышенного внимания со стороны местной полиции, Монастырский решил перебраться из Испании в какую-нибудь другую страну. Это желание, возможно, и стало для него роковым: в апреле 2007 года он погиб на автотрассе в Швейцарии. По одной из версий, Монастырский вышел из машины, чтобы посмотреть, в правильном ли направлении едет, и в этот момент его сбил грузовик. Авторитета потом даже не сразу смогли опознать.

Похороны Монастырского прошли на удивление тихо, без широкого освещения в российских СМИ — так, что даже всегда интересовавшиеся его судьбой правоохранительные органы с огромным опозданием узнали о постигшей их утрате. Хотя, как говорят очевидцы, проводить Монастырского в последний путь пришло немало боевых товарищей. Включая «безнадежно больного» Сергея Тарасова.

После автокатастрофы испанская полиция произвела обыск в квартире Монастырского, где вскрывала даже полы. Откуда такое рвение у испанцев, можно лишь поразмышлять. Очевидно, как и за прочими авторитетными русскими, испанцы вели за Михаилом Львовичем наблюдение и внимательно слушали его переговоры. А так как Монастырский практически в каждой беседе упоминал фамилии ведущих российских политиков, то, очевидно, полиция надеялась найти и важные для своих интересов документы. Очень может быть, что и нашла. Так что Михаил Львович даже и после своей смерти сынициировал приличную интригу, до которых он был большой охотник. Кстати, перед смертью, находясь в федеральном розыске от МВД РФ, Монастырский принял ислам…

…Завершая рассказ об этой поистине уникальной личности, мне бы хотелось немного развеять бытующий долгое время стереотип о том, что Монастырский являлся типичным представителем (а то и одним из лидеров, как писали некоторые СМИ) тамбовской бизнес-группы. Мне кажется, дело здесь обстояло не совсем так. Монастырский, безусловно, был хорошо знаком и с Михаилом Глущенко (говорят, у них имелся даже некий совместный бизнес за границей), и с братьями Шевченко, и с Владимиром Кумариным — словом, со всеми теми, кого сегодня причисляют к верхушке тамбовских, однако в структуру их «империи», как мне представляется, он не входил (а если входил, то совсем краем — на уровне неких паритетных договоренностей). Попытка связать его с тамбовскими через ОПГ Тарасова также несостоятельна, поскольку Тарас всего лишь поддерживал нейтралитет с тамбовскими, но отнюдь не подчинялся им.

Словом, на мой взгляд, Монастырский был фигурой сколь самобытной, столь и самодостаточной. Со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами. В любом случае, я думаю, что, заручись он поддержкой тамбовских в этой совершенно банальной истории с квартирой, проблему Смирнова можно было разрешить вполне мирно и к полному удовольствию обеих сторон. Но, как это частенько бывает, гонор и личные амбиции взяли верх над холодным расчетом и здравым смыслом.

На страницах этой книги имя Михаила Ивановича Глущенко (он же Тренер, он же Миша Хохол) фигурировало уже неоднократно. Здесь нет ничего удивительного — на протяжении последних десяти — пятнадцати лет оно регулярно на слуху в Санкт-Петербурге, причем отнюдь не только в определенных кругах. Дело в том, что именно персона Глущенко со временем стала тем универсальным журналистским штампом, который всякий раз использовался в тех случаях, когда газетчикам требовалось привести красноречивый пример циничного проникновения российского криминала во власть.

Коллег-журналистов в чем-то понять можно. Скажем так: на фоне своих товарищей и бывших думских коллег, Монастырского и Шевченко (те все же в первую очередь были бизнесменами), фигура Глущенко смотрится, безусловно, много колоритней. Да и на фоне целого ряда других отечественных парламентских «авторитетов» тоже. Судите сами: ко времени обладания думским мандатом Михаил Иванович успел получить срок за изнасилование, пройти курс принудительного обследования в психиатрической больнице{ В кризисных ситуациях, например при задержаниях милицией, Глущенко любил «включить дурака», то есть прикинуться невменяемым. В этих случаях он обычно сообщал оперативникам, что когда-то давно его завербовала турецкая разведка, которая охотится за ним по сию пору, и что на днях готовится взрыв танкового завода в каком-нибудь среднерусском городке. После этого психиатр разоблачал Хохла как симулянта. Естественно, в названном им городке ничего более стратегического, чем мастерская по ремонту сенокосилок, никогда не было.}, принять участие в знаменитой разборке в Девяткино, дважды быть задержанным за незаконное хранение оружия, приобрести устойчивую репутацию одного из лидеров тамбовской ОПГ, стать объектом покушения, оформиться в качестве советника Жириновского по Санкт-Петербургу и после всего этого заиметь, наконец, вожделенные депутатские корочки.{ Мне рассказывали, что впоследствии Глущенко не гнушался даже козырять этими корочками, выезжая на бандитские терки-стрелки-разборки, вызывая тем самым естественное недоумение в стане своих, далеких от мира большой политики, оппонентов.} Все эти этапы биографии, конечно, не нашли своего отражения в официальном биографическом справочнике «Кто есть кто в Санкт-Петербурге». В нем весь жизненный путь Михаила Ивановича уместился всего в нескольких строчках: «Родился 5 мая 1957 года, стал вице-президентом городской Ассоциации ветеранов бокса, а в 1995 году избран депутатом Госдумы РФ по ленинградскому областному региональному списку ЛДПР». И кто теперь после этого скажет, что бокс не лучшее занятие для построения политической карьеры?..

До февраля 1996 года Глущенко был членом думского Комитета по обороне, а затем перешел в Комитет по вопросам геополитики. Едва ли этот шаг был предпринят им исключительно для того, чтобы иметь возможность чаще встречаться со своим коллегой Михаилом Монастырским. Дело в том, что, как и Михаил Львович, Михаил Иванович не утруждал себя частыми посещениями думских заседаний. Скучным парламентским посиделкам он предпочитал более живую работу — с людьми, да с огоньком.